Как много слов, что начинаются на «благо» -
Благословенный, благородство, благодать.
Они способны быть живительною влагой
И покоряющей признательностью стать.

Когда все валится из рук, и в тучах солнце,
Прими за благо испытанья, не дури,
И благодарною улыбкой незнакомца
В толпе на улице внезапно одари.

Добрососедство, добродетель, доброволец –
Как много слов, что начинаются с добра…
Они вещают чистым звоном колоколец,
Что есть душа у языка, она мудра.

В полковом оркестре с самого рассвета
Мы готовились ко Дню Победы в мае.
Я сидел на месте третьего кларнета:
Шостакович. «Ленинградская». Седьмая.

В нотном стане ровный след пяти полозьев,
Хлебных крошек четвертинки и осьмушки.
Словно брошенные санки на морозе,
Вдоль дороги стыли паузы-горбушки,

Всё настойчивей звучала канонада,
Выли резкими сиренами тромбоны,
Барабанные зенитки Ленинграда
Не жалели музыкальные патроны.

Семейная жертвенность – та, что идёт от родства,
Иррациональна и движима только любовью.
Так брат накрывает сестру, словно землю листва,
В мгновение взрыва, склоняясь к её изголовью.

Так взрослая дочь отдаёт всю себя целиком,
Себе отказав даже в малости необходимой,
Для той, что всё детство лупила её чурбаком,
И к ней относилась, как к самой своей нелюбимой.

Солнце бегает по кругу
На вращающейся глине,
Что под пальцами умельца
Обретает форму чаши.
Вот гончар ведет каёмку,
Вот подравнивает донце,
Окунает руки в воду
И опять ведёт каёмку,
Чтобы круг стал идеальным,
А поверхность без потёков,
Чтобы радовала чаша
Сердце будущей хозяйки.
Думы мастера уносят
В дом, где внучка подрастает.
Для неё, для этой крохи,
Дед и делает подарок.
Мастер внучку видит взрослой,
Представляет, как невеста
Жениху подносит воду

ТЕТРАДЬ ПЯТАЯ

       Сменяемость и повторяемость закручивают во все новые пределы, опоясываюсь пройденным и лезу вверх, опоясываясь снова и снова. Закон повтора музыкальной темы работает с непорочной уверенностью в том, что опора не подведет, ежели проверена не единожды.
       Так мои восторженные вскрики по поводу радостного понимания жизни утверждают движение вверх, повторяясь снова и снова в разных выражениях. Эмоционально это выглядит, правда, не очень умно, эдаким присвистом дурачка, удивленного пением жизни.
Глубинно же – состояния всегда разные, и выхватить одинаковость невозможно.

       Вращение по имени жизнь. Саваоф видел, но не сказал, что так будет. Высшую школу позитива проходит моё alter ego, тяжело даются растяжки. На одной харизме далеко не уедешь. Статус нового исчезает, едва соткавшись. Спи, мой прошлогодний снег, не тревожь сегодняшнее. Песок на зубах.

Какая странная тоска по девятнадцатому веку
Одноэтажным городам, неспешной поступи времен,
По не застроенной земле, не показному человеку,
Что фотоснимком той поры на фоне гор запечатлён.

Кораблик в ялтинском порту линялым парусом полощет,
Великокняжеских садов вдоль моря тянется кайма.
Серьезно в камеру глядит в турецкой фесочке извозчик,
За ним империя лежит - Мария, Анна, Фатима…

       Ох, и далеко же Колонтаево от Ялты! Даже самолетом. На дорогу до фестиваля ушел целый день. За два часа до отлета нужно пройти регистрацию на рейс, а перед этим два часа ехать до Симферополя. Два часа лететь, два часа добираться до Курского вокзала, еще час ехать на электричке в жуткой давке (пятница после работы) до станции Электроугли. Наконец, от этой станции автобусы в Богом забытое Колонтаево, как оказалось, по расписанию ездить и не собирались. Пришлось выбираться на такси. Таким образом, к 6 вечера мы все-таки были на месте, где сразу поселились в двухместном номере первого корпуса. 4-дневное проживание в доме отдыха «Колонтаево» с трехразовым питанием всеми прибывшими было оплачено заранее. Мы с Ютой, как не имеющие нормальных банковских карт (Visa, Mastercard) оплатили проживание на месте.

Наталия Корнелиевна Эрдели

       Революция сломала миллионы жизней русских людей. Часть населения вынуждена отправиться на чужбину, в эмиграцию. О покалеченных судьбах эмигрантов написано немало, но о женской доле историки до сих пор говорят очень скупо, намеками, полутонами. Вместе с тем именно женщины явили беспримерный подвиг высокого служения Отечеству, находясь вдали от родного края. Воспитывая детей в духе патриотизма и неся при этом ужасные лишения, они разжигали огонек любви к Родине в детских сердцах, не помнящих и не знающих России.

       Примером женской доли в изгнании может служить трагическая судьба Наталии Корнелиевны Эрдели, которая на посту начальницы Первой Русско-Сербской девичьей гимназии отдала все силы служению России. В череде блистательных русских офицеров, генералов, ученых и писателей, ярко проявивших себя в эмиграции, ее имя затерялось в водовороте событий. Постараемся восполнить этот пробел, хотя материалов и сведений, прямо скажем, не густо. Основными источниками для статьи нам послужили дневники и воспоминания современников Наталии Корнелиевны, которые хранятся в нашем семейном архиве, а также некоторые материалы из РГАЛИ и фондов Русского Зарубежья им. А.И.Солженицына.

       Одно время мы были увлечены темой психологии восприятия современным человеком садов и парков, особенно старинных. Было изучено множество томов специальной литературы, сделаны заметки и выписки, но статья так и не появилась. С тех пор прошло несколько лет, интерес к этой теме угас, но остались те самые заметки. Недавно мы вновь перечитали собственные записи и решили, дабы они не пропали бесследно, изложить их в том бессистемном порядке, как они и возникали.

       В списке наиболее популярных у туристов достопримечательностей Южного берега Крыма всегда были и будут парки Ливадии, Гурзуфа, Алупки, Мисхора, Никиты. Как же воспринимает зритель, живущий в XXI веке, эти романтические парки, которым по 150-180 лет? Что он чувствует, прогуливаясь по аллеям и рассматривая старинные фонтаны, лестницы, фонари, пруды и древесные композиции? Понимает ли он символику всех этих чудес, может ли в полной мере насладиться красотой замысла садовников прошлого? Даже если он и не знает тонкостей заложенных в композициях смыслов – а в большинстве случаев так оно и есть – как вообще действует на посетителя парк, изменяется ли что-нибудь в душе зрителя после того, как он его покинет?
       Эти вопросы не праздные. От их понимания зависит множество вещей сегодняшнего дня – от концепций реставрации парков до проблемы выживания бюджетных учреждений, которым эти парки принадлежат.

В этом южном городишке вьется улочка кривая,
И несет она домишки, словно горная река.
Любование друг другом в каждом доме проживает,
Восхищение друг другом укрепляет берега.

Эту маленькую песню не сочтите глупой байкой,
Любование друг другом – не сложнее колеса.
Сотни жизней проживите, тонны книжек прочитайте, -
Только ключик любованья открывает небеса.
Любование друг другом совершает чудеса…

       Мои размышления - это всего лишь гипотезы, субъективное видение ситуации. Я смотрю на происходящее с точки зрения собственной модели мира, и таких моделей ровно столько, сколько людей на планете. Поэтому принимать за аксиому то, что я сейчас буду писать ниже, нельзя. Еще раз подчеркиваю, это моя личная версия объяснения перемен, происходящих прямо на моих глазах.

       В прошлый раз я писал о Боге (Вселенной), пытаясь посмотреть на земную цивилизацию Его глазами. Основной посыл предыдущего поста - донести до читателя, что ЛЮБОЕ ИЗМЕНЕНИЕ - ВО БЛАГО, будь это на уровне психики одного человека или целого государства. Другой важный тезис - это необходимость революции сознания в планетарном масштабе. Нужна встряска, причем кардинальная и желательно перманентная. Получилась следующая гипотеза: выжить может только тот, кто готов принять самые катастрофические, самые взрывные изменения окружающего мира. Одним словом, тот, кто не боится потерь.

       Давайте подумаем, какие государства к этому наиболее готовы? Кто в последние хотя бы 100 лет (то есть в пределах 4-х поколений) вынужден был изменяться, приспосабливаться, терять и страдать больше других?

     Мне почему-то в последнее время часто вспоминается фраза из песни Андрея Козловского «земля больна человеком». Человечество погрязло в пороках, люди паразитируют на теле прекрасной планеты, созданной не ими: роют, взрывают, дымят, перекачивают кровь планеты с одного места в другое по собственному алчному разумению, не считаясь с законами природы. При этом создают религии, которыми прикрывают собственные гнусные действия. Одним словом, мир висит вверх тормашками.

     У меня есть устойчивое ощущение, что все мы летим в тартарары, и конец уже близок. Наверное, не только у меня. На душе скверно, особенно от осознания собственной беспомощности. Что, например, я лично могу сделать, чтобы изменить мир? Слова, которые я сейчас пишу, не дойдут даже до сотого читателя, поскольку у нас возникла новая общность - цивилизация писателей. Читателей нет. А те, что пишут скабрезные комментарии на чужое мнение, страдают комплексом нереализованного тщеславия и, как правило, не видят дальше собственного носа.

     У меня в душе буря вопросов. Будет война или нет? Что делать в этом случае? Идти воевать или спасаться? На чью сторону становиться, если не нравятся ни те, ни другие? Почему, в конце концов, происходит это в нашей стране, а не в Африке или Океании? Мы что, мало претерпели? Неужели после всех войн, революций и репрессий мы не заслужили покоя?