Письма и дневники Ильи Михайловича Миклашевского. 1877-1961 гг.

       В мае 1899 г. я окончил Императорский Александровский Лицей в Санкт-Петербурге. В конце того же года я поступил вольноопределяющимся в 4-й эскадрон Кавалергардского полка.
Весной 1900 я выдержал экзамен и поступил в Николаевское Кавалерийское училище, поначалу вольноопределяющимся. В конце того же года я стал офицером, корнетом.
В январе 1904 г. вспыхнула война с Японией, но гвардия в войне не участвовала. Чтобы дать возможность молодым гвардейским офицерам принять участие в этой войне, Великий Князь Николай Николаевич распорядился сформировать Второй Дагестанский кавалерийский полк на Кавказе, в городе Петровск.

       Все офицеры и солдаты были добровольцами, причем основная часть всадников были дикими кавказцами, большинство которых даже не говорило на русском языке.

Командиром полка был кавалергард, полковник Хан Нахичеванский.
После ускоренного обучения, в конце мая или начале июня, наш отряд погрузился в поезд, и после 40-дневной поездки нас высадили в Янтай Копи, маленькой станции Манчжурской железной дороги, чуть севернее Ляоюня. В тот же день нас отправили на восточное, левое крыло армии, где мы расположились биваком на холмах, именуемых в Маньчжурии сопками. На следующий день я был первым, кого командир отправил в патруль, чтобы узнать местоположение врага. Я прошел не слишком далеко. Враг вскоре заметил наш патруль и открыл огонь. Моя миссия была выполнена. Некоторые из моих всадников были ранены. Мой конь тоже был ранен. Получив пулю, конь стал хромать, но принес меня благополучно назад. Позднее я узнал, что офицеры наблюдали в бинокль за моим патрулем. Это было мое боевое крещение, причем я был первый из полка.
Вскоре после этого я заболел дизентерией и был отправлен в полевой госпиталь, расположенный в сарае железной дороги на станции Янтай. Но тогда шел дождь, крыша сарая прохудилась, и кровати перевезли в сухое место для просушки. Правда, я быстро поправился, больше не болел, и был здоров на всем протяжении войны.

      Один из следующих патрулей был довольно нервным. Днем наш полк отбивал наступление японцев, они следовали за узкой долиной, полной мелкой гальки, по которой протекал неглубокий ручей. Нам удалось отбить эту атаку, и японцы отступили. Вечером командир полка вызвал меня и приказал патрулировать эту долину и выяснить, не занимают ли японцы горный перевал в конце долины, приблизительно в 4 км от местоположения полка. Скрыть наше наступление было невозможно, так как лошади ступали по усыпанному галькой ручью и их копыта вызывали громкий шум в окружающей тишине. Все мои всадники очень нервнничали, а разведчики, посланные вперед, двигались всего в пяти-шести шагах впереди меня. Наконец, мы достигли подножия перевала без единого выстрела. В этот момент я приказал патрулю спешиться, а сам решил продолжить путь пешком с унтер-офицером, чтобы разведать перевал. Моему товарищу, похоже, не нравился этот поход, и через несколько минут он остановился и попросил у меня разрешения закурить. Я ответил: «Когда узнаем, занят перевал или свободен, тогда и покурим». Перевал не был занят, очевидно, японцы отступили дальше. Тут я вздохнул с облегчением, ведь на мне лежала ответственность за весь патруль, который мы оставили внизу. Мы вернулись в полк поздно ночью, но уже совсем в другом настроении.

       Во время войны против Японии я получил следующие награды:

Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и лентой.
Орден Св. Станислава, 2-й степени, с мечами.
Орден Св. Анны 4-й степени и наградное оружие с надписью "За храбрость".
Орден Св. Анны 3-й степени с мечами и лентой.
Орден Св. Анны 2-й степени с мечами и лентой.
Орден Св. Владимира 4-й степени с мечами.

      Весь наш полк очень сожалел, когда мы узнали о мире с Японией. Тогда мы были сильнее японцев, но, вероятно, революция, которая вспыхнула в России, воспрепятствовала довести войну до победного конца.

      В декабре 1905 или, возможно, в январе 1906 г. наш отряд загрузили в поезд и выгрузили в Петровске, где полк был расформирован, и все офицеры возвратились в свои подразделения. Я прибыл в Петербург, вероятно, в конце февраля или начале марта.

      В 1908 г. мне присвоили звание ротмистра кавалерии, и в 1910-м я уже командовал эскадроном Ее Величества Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, которая была шефом полка. В 1912-м мне присвоено звание ротмистра кавалерии. В конце 1913-го я передал эскадрон Ее Величества Лазареву и был назначен заместителем командира полка.

      Летом 1914 г. я в Красном Селе наблюдал упражнения эскадронов. Галопируя от одного эскадрона к другому, я промахнулся мимо стремени, запнулся, полетел через голову лошади и упал, сломав правую ногу. Я был, однако, в состоянии встать, поймать лошадь за узду и дойти до ближайшего эскадрона. Из-за этого перелома я не мог выполнять мои обязанности в течение некоторого времени и испросил у командира полка отпуск. Именно тогда мать, ты и я поехали во Францию, в La Baule.
Скоро война стала неизбежной, и в конце июля я получил приказ немедленно возвратиться в полк. Оставив тебя и мать в La Baule, я отправился в Париж и обратился к нашему военному атташе графу Игнатьеву, прося его помочь возвратиться в Россию как можно быстрее. Вместо того, чтобы помочь мне уехать, он предложил остаться в Париже в качестве его помощника, но я категорически отказался. В итоге, после некоторых споров, мне удалось попасть на французский военный поезд, затем на корабль до Лондона, от Лондона тоже на корабле до Ливерпуля, а из Ливерпуля отправился в полночь с погашенными огнями в порт Берген в Норвегии. Мы прибыли благополучно, и оттуда уже было нетрудно сесть на поезд до финской границы и попасть в Петербург.

      В Генеральном штабе в Петербурге мне сообщили, что после 14 лет военной службы, я представлен к званию полковника. Наконец, 13 августа я смог присоединяться к моему полку, который находился в Восточной Пруссии (немец довез меня в полк на своей телеге).

      Я принял участие во всех военных операциях моего полка, кроме сражения при Каушене, на которое я опоздал. В ходе войны в отпуске я был редко, и часто действовал как командир полка.

      За период войны 1914 г. я получил следующие награды:

- Орден Св. Владимира 3-й степени с мечами,
- Георгиевское оружие за действия при взятии деревни Головачи, которые описаны в книге В. Н. Звегинцова «Кавалергарды в великую и гражданскую войну».

      В соответствии с последним приказом Его Императорского Величества, в конце февраля 1917 г. я был назначен командиром Лейб-гвардии Уланского полка Ее Величества Императрицы Александры Федоровны.

      Далеко не просто быть командиром полка в период правления Временного Правительства Керенского, который своими преступными действиями разрушил дисциплину в армии. Сверху никаких указаний не поступало, и командир полка должен был находить выходы из трудного положения, приспосабливаясь к новой ситуации. По сравнению с другими частями, в моем полку поддерживался некоторый порядок благодаря тому, что мы в течение трех месяцев занимали окопы у реки Стоход. Тыловые полки разлагались быстрее.
Когда большевики захватили власть, стало совершенно невозможно командовать полком, вся власть была в руках полковых комитетов и еврейских комиссаров. Хотя солдаты относились ко мне хорошо, я при этом не имел никакой власти и ходил, как дачник.

      Тогда я решил попросить командира дивизии позволить мне продолжить отпуск и уехать в Кисловодск на Кавказ, где жила мать с тобой и Джорджем. После командования полком в течение приблизительно девяти месяцев я не возвращался больше в полк, который полностью развалился в конце 1917 года, а уланы возвратились в свои деревни.

      Ранней осенью 1918 г. в Кисловодске появился Шкуро со своим отрядом, и я немедленно присоединился к нему. В скором времени под давлением большевиков Шкуро вынужден был оставить Кисловодск, но в скором времени он повторно занял его снова.

      В это время Врангель приказал, чтобы я занял Грозный приблизительно с сотней казаков и остался там как губернатор города. Я провел три месяца в Грозном, городская администрация выдала мне лестную письменную благодарность за мою работу.
      После этого Врангель назначил меня командующим кавалерийской бригадой, задачей которой было освобождение Крыма от большевиков. Мы успешно преследовали большевиков, но в один из первых дней в перестрелке я был ранен в грудь, и вынужден был эвакуироваться в Екатеринодар. Рана заживала довольно быстро, и я получил приказ от Врангеля прибыть в Харьков, чтобы принять командование 5-й Кавалерийской дивизией, которая была сформирована из моей бригады.
      В это время, согласно занимаемой мной должности, я получил звание генерал-майора. С моей дивизией с боями я достиг линии Глухов - Рыльск. От того места началась катастрофа.

      Очевидно большевики стали более сильными и лучше организованными, а слабые вооруженные силы Добровольческой армии не могли больше оказать достаточное сопротивление. Началось наше отступление, которое становилось все более стремительным и закончилось в Новороссийске. Из Новороссийска остатки армии были переправлены по морю в Крым. В Крыму я был назначен генералом Врангелем офицером для специальных поручений и оставался с ним до эвакуации из Крыма.

      1-го октября 1920 г. остатки Добровольческой армии погрузились на корабли и разместились на берегу в Константинополе. Там я в течение долгого времени ждал визу для въезда во Францию, и только в начале весны 1921 г. присоединился к вам в Больё.

       «Весной 1908 г. Илья объявил о скорой свадьбе на фрейлине императрицы Марии Федоровны и императрицы Александры Федоровны, графине Екатерине Алексеевне Бобринской.
       Богатейший род Бобринских – прямые потомки Екатерины II. Отец невесты, Алексей Александрович Бобринский, на тот момент был сенатором, председателем Санкт-Петербургской городской думы, возглавлял Императорскую археологическую комиссию, являлся членом различных зарубежных археологических обществ. У него было две дочери, вторая – Домна Алексеевна – вышла замуж (6 февраля 1908 г.) за сослуживца Ильи по Кавалергардскому полку, Дмитрия Александровича Шереметева. Илья имел звание поручика, Дмитрий – корнета.
       На пригласительных билетах тисненым золотом было отпечатано: «Михаил Ильич и Ольга Николаевна Миклашевские просят Вас пожаловать на бракосочетание сына их, поручика Кавалергардского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка Ильи Михайловича с фрейлиной Их Императорских Величеств Государынь Императриц графинею Екатериной Алексеевной Бобринской, имеющее быть 30 апреля 1908 г. в 2 часа дня в полковой церкви» [РГИА. Ф. 1088. Оп. 2. Д. 1039. Л. 13.].
       Венчание Дмитрия Шереметева и Домны Бобринской состоялось 6 февраля 1908 года в 2 часа дня в домовой церкви графа А. Д. Шереметева (Французская набережная, 4) [РГИА. Ф. 1088. Оп. 2. Д. 1039. Л. 26.].
       Шестью месяцами ранее, а именно 4 ноября 1907 года, праздновали свадьбу сестры Ильи, Татьяны, и вот теперь собрался жениться Илья. Татьяна, спустя год после неожиданной и трагической кончины первого мужа, Константина Бодиско, вышла замуж за князя Анатолия Анатольевича Гагарина – поручика Кавалергардского полка.
       Гагарины владели имением «Приютино» под Одессой, а Шереметевы – имением «Высокое» в Смоленской губернии
       5 февраля 1910 г. в Петербурге у Ильи и Екатерины родилась девочка Надежда».

       «Лето 1914 года полк проводил, как и в прежние года, в своем лагерном расположении в Павловской слободе под Красным Селом. (…) 20 июля / 2 августа был обнародован Высочайший Манифест о войне с Германией. Приказ о мобилизации был получен полком вечером 17/30 июля. Ночью с 21-22 июля / 3-4 августа первый эшелон полка выступил на Варшавский вокзал для посадки в вагоны. Пройдя Двинск-Вильно-Ковно, полковые эшелоны прибыли в ночь с 23 на 24 июля / 5 на 6 августа на станцию Пильвишки и немедленно начали выгрузку.
       По боевому расписанию 1 гвардейская кавалерийская дивизя, без третьей казачьей бригады, вошла в состав кавалерийского отряда генерал-лейтенанта хана Нахичеванского, составляющего правую группу Армейской конницы 1-й Армии. В состав конницы хана Нахичеванского входили 1-я, 2-я гвардейские и 2, 3 армейские кавалерийские дивизии без казачьих полков. 20 июля / 2 августа, не дожидаясь подхода гвардейской конницы, генерал хан Нахичеванский выступил с обеими армейскими дивизиями из района Вильковишек, в направление границы для разведки расположения противника. (…) 2/15 августа закончился первый период Восточно-Прусской операции. Конница хана Нахичеванского полностью исполнила возложенную на нее задачу: обеспечение мобилизации и развертывания 1-й Армии.
       3/16 августа Кавалергарды подошли на сборное место конного корпуса в городе Владиславове. Около 15 часов полк переправился через пограничную речку Шешупу и вступил в пределы Восточной Пруссии. 6/19 августа почти все части конного отряда хана Нахичеванского ввязались в бой у деревни Каушен…».

 
       В боях при Каушене Кавалергардский полк под командованием князя Долгорукова, проявив мужество и героизм, понес значительные потери среди офицерского состава. Миклашевский присоединился к полку 26 августа 1914 г.
       Затем были сражения на Мариампольском шоссе, при деревне Глембокий Брод, в окрестностях города Петрокова, в обороне реки Пилицы.
      В начале 1915 года полковник Миклашевский был награжден Георгиевским Крестом за защиту западной стороны деревни Рассы под сильным вражеским винтовочным и артиллерийским огнем. Своими действиями Миклашевский смог обеспечить отступление гвардейских кирасиров к деревне Сущице. В тот период жена Миклашевского ожидала ребенка и, когда родился сын, его назвали Георгием в честь Георгиевского Креста. Раньше это имя никогда не использовалось в роду Миклашевских.
       Затем Кавалергардский полк участвовал в обороне линии Мариамполь – Людвинов, в боях на реках Дубиса, Несвиж, Свента, Дресвятица. Российская армия непрерывно отступала. Фронт стабилизировался только к середине октября 1915 года, когда позиционно война перешла в стадию окопной. Далее следует дневник.
 

Дневник Ильи Михайловича Миклашевского:

       Дневник Ильи Михайловича Миклашевского охватывает период с 12 ноября 1915 по 21 октября 1917 г., публикуется по книге его сына Павла Миклашевского «Last Stand in Russia» (Montreal, 2005). Здесь же использованы выдержки из воспоминаний Розамунды Э. Доус (гувернантки Нади, дочери И. Миклашеского), изданных в США в 1973 г. (Rosamond E. Dawes. Memoir of an English Governess in Russia, 1914-1917). Перевод с английского – Константин Вихляев.

12-е. В 11.30 пополудни оставлена станция Александровская.
13-е. Около 9 вечера прибыли от станции Бигосово в Росицу, где разместился полковой штаб.
14-е. Утренняя церковная служба с последующим парадом, который принимал Арапов по случаю прошедшего полкового праздника. Завтрак с духовым оркестром и гостями.
15-е. Полк размещен в следующем порядке:
Эскадрон Ее Величества - деревня Шавелки;
2-й Эскадрон - Каменце и станция Морозы;
3-й и 4-й и полковой штаб - Росица.
Никто не знает, как долго мы будем оставаться здесь, но, по слухам, мы будем перемещаться куда-то южнее.
17-е. Получен приказ о порядке размещения войск в каждом поезде. Это, конечно, указывает на то, что мы будем скоро двигаться, но не понятно, в каком направлении.
20-е. Арапов произвел осмотр полка и состояние лошадей, которое он нашел превосходным. Появилась новость, что мы не будем никуда двигаться до 2-го декабря.
22-е. Я подарил от имени полка оклад для иконы в церкви в Росице. Граббе назначен командовать Северским драгунским полком.
23-е. Праздник 2-го эскадрона; прибытие Родзянко 1, Бутурлина и Менгдена.
26-е. Праздник 4-го эскадрона. В 9 вечера я уехал в Петроград.
27-е. В 10.30 пополудни достиг Царского.
30-е. Я уехал в Кречевицы.

2-е. В 3 часа дня я отправился со станции Полесье в Петроград.
3-е. В 3 часа утра прибыл в Царское. 2-го декабря полк погрузился в поезд на юг, к станции Проскуров.
8-е. В 8 вечера я уехал в Киев.
12-е. В 11.30 утра я прибыл на санях из Проскурова в штаб полка в деревне Малашевцы.
13-е. 15-го числа Император будет инспектировать наш дивизион у деревни Черный Остров, и сегодня в 14:00 будет репетиция.
14-е. Мы двинулись на парадный плац в Черный Остров в 8:00. Погода отвратительная - снег с сильным ветром - все насквозь промокли. Мы провели ночь в деревне Редкодубы.
15-е. Погода сегодня хорошая, солнечно и тепло. Эскадрон Ее Величества был назначен стоять в почетном карауле на железнодорожной станции с 6.45 утра, императорский поезд прибыл в 8.30 утра. После осмотра и парада полк возвратился в свой старый лагерь в деревне Малашевцы. Полковой штаб расквартировался там же, где и штаб 2-го дивизиона. 1-й дивизион размещен в деревне Масковцы.
22-е. Я прибыл в штаб на завтрак, на который были приглашены командующий корпусом Безобразов, Энди и Пол. Присутствовали все офицеры.
25-е. Ужин и рождественская елка в 20:00.
26-е. Командир полка убыл в отпуск.
27-е. Прибыли два дополнительных эскадрона, теперь сортируются и подсчитываются, чтобы создать 5-й и 6-й эскадроны. Прибыли Бутурлин и Гернгросс.
29-е. 5-й и 6-й эскадроны были сформированы к 10:00, и в течение дня часть людей и лошадей были переведены из старых в новые эскадроны. Последние были расквартированы в деревне Шаровочка. Получен приказ о передислокации полка к 31-му в близости деревень Гриливцы и Пашковцы.
30-е. Я послал Репнина, чтобы разведать этот новый район, и пытаюсь убедить, чтобы перемещение туда было не раньше 2-го января. Я написал официальное приветствие новым эскадронам в дневном приказе (после большого колебания и беспокойства).
31-е. Разрешение на переправку полка 2-го января получено. В 11:00 после молебна в деревне Шаровочка, я принял парад 5-го и 6-го эскадронов и сказал несколько приветственных слов в адрес воинов. Встреча Нового года в полковом штабе была очень живой.

2-е: В 10:00 полк был развернут у деревни Шаровочка, и я зачитал полку телеграмму Императора с поздравлениями по случаю Нового года и незабываемыми словами относительно невозможности подписания любого мирного соглашения с врагом до полной победы. Приблизительно в 1.30 пополудни мы достигли места нашего нового назначения. Штабы полка и 1-ой дивизии расположены в Гриневцы, 2-ой дивизии - в Стуфчинцы.
6-е: Торжественное водосвятие и омовение штандарта в озере под духовой оркестр. Очень живописно!
21-е: Возвратился командир полка.
26-е: Безобразов инспектировал дивизию на параде в Проскурове. Командир имел раздутую щеку и не присутствовал. Я командовал полком. Около 15:00 был обед в штабе дивизии. Присутствовали командиры полков и эскадронов.

4-е: В 14:00 я уехал в Петроград.
7-е: В 12.30 пополудни я достиг Царского Села.
9-е: Утром мы отправились в Петроград.
20-е: Около 14:00 я прибыл в Гриневцы. Мы двигаемся со всем нашим отделением в Режицу. Пехота уже переместилась. Мы должны пробыть там примерно до первой половины марта.
25-е: Командир уехал в Киев.
26-е: Я заразился брюшным тифом и два дня провалялся. Температура достигала 38.6.
28-е: Командир возвратился. К 18-го марта мы должны перейти севернее. Наступление отложено до 20-го марта.

14-е: Я прибыл в Петроград после сообщения о болезни моего отца.
20-е: Полк начал движение.
28-е: (понедельник) Мой отец умер в 4:00.

10-е: Пасха.
11-е: Покинул Петроград.
12-е: Около 17:00 добрался до полкового штаба в деревне Звирздино. Он расквартирован вместе со штабом кирасиров Ее Величества. Эскадрон Ее Величества расположен в деревнях Скинчи, Выдри, второй эскадрон в Вацуники, Зуева, 3-й эскадрон в деревнях Пушнецово, Шпаленки, Перекна, 4-й эскадрон - в Параково, Латыши, Терские, 5-й эскадрон - в Мещутики, Телековно, 6-й эскадрон - в Мишкина, Малозубли, команда связи - в Кристанжанах, пулеметный взвод - в Утичево. Самое неудобное, что все эскадроны расположены на значительном расстоянии от полкового штаба, самое малое на расстоянии 4 верст.
18-е: Командир уехал.
26-ой: Инспектирование Ханом Нахичеванским, который назначен командующим Корпусом Конной Гвардии. Скоропадский назначен командиром дивизии.

1-е мая: Осмотр Скоропадским. Погода ужасная. Парад проводился там же, где проводил парад Хан.
6-е: Рассмотрение перемещения полка на юг с остальной частью дивизии. Беседы о возможности нового полкового командира.
9-е: Мы начали двигаться в 10.15. Командир остался присутствовать на полковом празднике Кирасиров. Мы остановились приблизительно в 15.00. Штаб в деревне Рудки; эскадрон Ее Величества и 2-ой эскадрон в деревне Журилы; 3-ий в Закеры; 4-ый и 5-ый в Волоши, 6-ой - Бамбаны. Дорога плохая, идет дождь.
10-е: Мы вышли после 9:00 и остановились около 14:00. Полковой штаб на ферме Ляндокроны; пулеметчики и отделение связи в деревне Замтеник; 2-ой эскадрон Боркицы; 3-й Помицнаго Рулужева; 5-й и 6-й в Авгули; эскадрон Ее Величества и 4-й в Тялуки. Командир возвратился с банкета в 5.30 утра и провел ночь в деревне Рудки.
11-е: Выдвинулись в 8.00 утра и прибыли в район Освея приблизительно 1.00 пополудни; эскадрон Ее Величества и 2-й эскадрон в Великом Селе; полковой штаб - на ферме в Борках; связь - в Челиковщине; пулеметчики - в Почалево; 4-й эскадрон – в Будах; 5-й и 6-й – в Белянах; 3-я Маркова - в Бортишках.
12-е: Тронулись в 8.45 утра, достигли в 13:00 района Свольна, полковая команда в поместье Свольна; эскадрон Ее Величества и 2-й в деревне Лещилово; 3-й в деревне Зубы; 4-й в Акрельцах; 5-й в деревнях Сосновка и Барсуки и в поместье Тресовичи; 6-й в деревне Селко; пулеметчики в деревне Хрулева; связь в Обухове.
15-е: Лазарев назначен командовать вторым эскадроном. Эскадрон прощался с Токой (Гагариным) очень сердечно.
17-е: В соответствии с приказом от 7 мая наш командир полка назначен командовать 1-й бригадой нашей дивизии. Родзянко был одновременно назначен командующим 1-й офицерской школы кавалерии.
23-е: Бутурлин возвратился из отпуска с сенсационными новостями, что Шипов собирается командовать нашим полком. Мы не слышали ничего подобного до настоящего времени. Я не восхищен этим назначением, в том смысле, что Половцов, Шипов и все другие рекомендовали командовать полком меня.
24-е: В течение ночи получена телеграмма от командующего армией Архангельского, подтверждающая назначение Шипова. Бибиков назначен командовать эскадроном с Дризеном, Безобразовым и Толстым как младшие офицеры.
27-е: Весьма неожиданно и без предупреждения Шипов появился в штабе полка в казачьей форме. Перед приемом полка он поедет в Петроград.
28-е: Шипов приступает к командованию завтра. Вечером позвонили из штаба дивизии, чтобы офицер с тремя помощниками выбрали место для расквартирования штаба. Завтра они отправятся в направлении деревни Глубокая. Мистика!
29-е: В 4.00 пополудни полк был официально принят Шиповым около размещения 6-го эскадрона. Вечером было прощание с Эристовым. Шипов не присутствовал. Это был приятный вечер, который закончился в 3.00 утра. Вспышка общей радости была вызвана новостями о важной победе на юго-западном фронте.
30-е: Мы выдвинулись в 1.30 пополудни; эскадрон Ее Величества - около 15:00. Полковой штаб провел ночь в поместье Ульянова.
31-е: Передислокация снова в 9.30 утра. Было долгое движение по мосту через Десну. Мы расположились в 14:00 в районе поместья Путятино (штаб полка). Эристов прибыл и расположился с нашим штабом.

1-е: Марш начали в 9:00. Достигли района Старое Поречье (штаб полка) в 13:00. Слухи продолжают сочиться о наших успехах на юге.
2-е: Марш начали в 9:00, от деревни Савинки полк вел я. Шипов уехал, чтобы обратиться к Безобразову. Разбили в бивак в 14.30. Полковой штаб в поместье Гуледова; эскадрон Ее Величества и 2-й эскадрон в деревне Кривая; 3-й эскадрон - в Белевичи; 4-й - в деревне Подкраевщина; 6-й - в Ланишки; 5-й - в Верещие; пулеметный взвод - в Гусаково. Для штаба помещение слишком тесное..
6-е: Шипов в отпуске. Я командую полком. Говорят, что конница, возможно, прорвалась через линию фронта.
12-е: Завтра мы должны двигаться на станцию Крулевшино, для пополнения запасов. Дороги становятся хуже в результате тяжелых дождей.
13-е: Новые дислокации более болотисты, чем места наших предыдущих лагерей. Получен приказ оставаться здесь.
14-е: Возвратился Шипов.
16-е: Я отправился в 17:00 продолжать отпуск.
18-е: В 9:00 прибыл в Петроград.
27-е: Оставил Петроград в 11 вечера.
29-е: Прибыл в полк приблизительно в 12 часов. Праздник 6-го эскадрона. Вечером в штабе праздновали именины Скоропадского. Ходят слухи, что на днях мы выступаем в направлении Луцка.
30-е: Шипов продолжил отпуск вчера. Скоропадский намекнул, что я могу получить командование полком.

5-е : Завтрак и обед в честь праздника ветеринарного конного взвода. Присутствовали Хан Нахичеванский и Великий Князь Андрей Владимирович. Инцидент с Линевичем (Голицын переведен в конную артиллерию).
7-е: Марш в 14:00 для завтрашнего размещения на станции Парафьяново. 5-й и 6-й эскадроны со связью и отделением пулеметчиков будут размещены близ станции Подевилье. Идут проливные дожди, дороги развезло. Я согласился на предложение Пантелеева следовать возможно лучшей дорогой, но вынужден вернуться на главное шоссе и пройти лишние 15 верст. Я был зол. Размещались на отдых всю ночь с 20:00 в деревнях Дедки и Новое Село. Штаб полка в поместье Венготин.
8-е: Начали марш в 8.30 утра на станцию, в 9:00 – погрузка в вагоны. Штаб полка и эскадрон Ее Величества разместились в вагоне третьего класса.
11-е: Около 13:00 прибыли в Ровно, где мы оставались до 22:00.
12-е: В 6.30 утра прибыли на станцию Киверцы. Там, где мы раньше видели следы прежней жизни австрийцев с хорошими домами, дорогами, садами и так далее, теперь наблюдаем обычную картину: сожженные постройки железной дороги, порванные телеграфные линии и т. д. Около 9:00 остановились в деревне Гафчицы. Вечером Шипов прибыл на интендантской лошади.
14-е: Отправились в 9.30 утра в Рожище, где нас инспектировал Безобразов. Разбили лагерь в Кроватке около 16:00.
15-е: Рано утром появилось много вражеских самолетов, бросали бомбы и стреляли из пулеметов. Семь человек ранены в 4-м эскадроне, при 5 убитых лошадях. Нам говорили, что наступление начнется сегодня после длительной арт-подготовки. Однако стрельба была недолгой. Вечером вражеские самолеты бомбили Рожище. Ранены больше 100 человек.
16-е: Утром мы снова подверглись нападению самолетами, но не понесли никаких потерь. Наша пехота, кажется, продвигается успешно. Мы начнем движение в 15:00, один эскадрон за другим, концентрируясь в Хмельнике. Я чувствую отвращение к поведению Лазарева. Великий Князь Николай предложил ему работу ADC (?), и он непрерывно приставал к командующему, чтобы позволили ему передать свой эскадрон немедленно. Наконец, сегодня Кнорринг заменил его. В 18:00 мы разбили для 2-й Кавалерийской дивизии лагерь в лесу, намереваемся там провести ночь (вблизи Хмельника). Завтра наша бригада должна следовать за 2-й дивизией с привалом на дороге, ведущей на станцию Турииск.
17-е: Мы по-прежнему находимся с эскадронами в лесу, штаб в крестьянском доме. Время от времени мы слышим огонь тяжелых орудий. Пехота продвигается, но очень медленно, с тяжелыми потерями. Немцы отчаянно сопротивляются.
19-е: Маловероятны крупные достижения, которые позволили бы нам продвигаться быстро. Между 18:00 и 19:00 прилетели пять или шесть вражеских самолетов в наше расположение. Наша артиллерия и пулеметы открыли огонь. Внезапно несколько бомб разорвались прямо перед нашим штабным домом, который заполнился дымом, пылью и падающей штукатуркой - очень неприятное ощущение. Внешне я старался быть спокойным, но контролировать дрожь не удалось, и это сильно раздражало. В целом упало 8 бомб. Стекла вылетели.
20-е: Должен признать, что я оценил поведение командира полка, который переиграл меня своим полным спокойствием и самообладанием во время бомбардировки.
22-е: В 21:00 получен приказ выдвинуться в 10.30 на новые позиции, все еще неизвестные. Около 23:00 мы были остановлены на шоссе 2-й Конногвардейской дивизией, которая шла перед нами и которая должна была быть в районе Кроватка в 12 ночи. Дивизия шла черепашьим шагом до 2.30 утра. Я вынужден был ждать на дороге. Шипов был в дивизионном штабе. Организация движения войск ночью ужасна. Около 5:00 мы остановились около деревни Кроватка на своих предыдущих позициях. Холодная ветреная ночь!
23-е: В 13:00 я отправился с командиром полка и командирами эскадронов в Пересню, чтобы изучить траншеи, которые мы должны были занять в течение ночи. Я провел целый день в штабе полка, и совершенно напрасно, поскольку, как выяснилось, большинство бойцов не может занять окопы в дневное время. Командир полка оставил меня и некоторых командиров эскадронов в Пересне, чтобы контролировать занятие траншей. В 22:00 подошел полк, и мы перешли по шоссе до деревни Трилицы верхом и спешились там. Мы должны занять окопы, занимаемые прежде людьми Иркутского полка, который мы сменили. Расположение заняло очень долгое время. Прием позиций был закончен примерно в 4:00. Наш участок был полностью в лесу с обзором видимости, позволявшем стрелять приблизительно до 200 шагов. Эскадрон Ее Величества, 2-й, 3-й и 4-й заняли траншею, 5-й и 6-й в резерве. Эскадрон Ее Величества был размещен в очень опасном месте на участке на север от железной дороги Моссор-Свидники и соединялся с остальной частью полка узкой бревенчатой дорожкой. Коссиковский очень нервничал, и рано утром пришел спать в мою землянку.
24-е: После 9:00 неприятель открыл винтовочный огонь, но он был не настолько опасным, чтобы я его заметил. Казалось, немцы стреляли в эскадрон Ее Величества и пытались охватить его с фланга. Коссиковский, не предупредив меня, попросил отступление. Я был потрясен (после того, как они оставили свой участок), так же как доброволец Давыдов. Перестрелка продолжалась в течение дня в разных местах; после долгого перерыва вся эта стрельба очень действовала на нервы. Около 23:00 прибыл Розен, чтобы заменить меня, и я провел остаток ночи в полковом штабе на другом берегу Стохода. На рассвете я пошел в место, где стояли лошади. Командир, который приехал в тот день, шел через всю нашу позицию. Он был очень тих и невозмутим. Произвел превосходное впечатление на офицеров.
25-е: В 4.30 утра я оставил штаб, перейдя в лагерь объездчиков лошадей, находящийся в лесу около деревни Соловик. Лег спать в 5.30, но спал ужасно, поскольку по линии фронта 1-ого Армейского Корпуса вспыхнул адский артиллерийский поединок. Тяжелые вражеские снаряды разорвались рядом с лагерем объездчиков.
26-е: Когда рассвело, в небе появились вражеские самолеты, и наша артиллерия открыла огонь. В конце концов, я заснул и проснулся в 10:00. Но мои нервы были все еще напряжены. В 18.15 отправился заменить Розена. По пути наткнулся на нашу артиллерию в действии. Пришлось сделать обход. Весь лес был под немецким огнем, особенно на краю, где находился наш полевой лазарет. Несколько санитарных лошадей были ранены. Я просидел полчаса в землянке Егорова, а затем вместе с трубачом пошел дальше по слегка извилистой тропе. Сменил Розена в 21:00. Вчера вечером наши разведчики узнали, что немцы заняли участок, покинутый эскадроном Ее Величества.
27-е: Ночью было спокойно. Утром один тяжелый снаряд взорвался перед запасными траншеями, приблизительно в 50 шагах от моего окопа. Все спрятались в окопах, и день прошел мирно. В 21:00 приехали Гребенщиков и командир, чтобы осмотреть нашу позицию, и я сопровождал их.
28-е: Это была спокойная ночь. Я начинаю привыкать к новым условиям, и мои нервы успокоились. Вечером наши соседи, Конные Гренадеры предупредили нас, что газовая атака движется к нашей позиции, но тревога, оказалось, была ложной. В 22:00 Розен заменил меня, и в полночь я перешел туда, где содержатся лошади.
30-е: Очевидно, Ковельскую операцию считают неудачей, и повторять не собираются. Это грустно, потому что захват Ковеля был бы большим активом. Кроме того, очень жалко, что наши потери не имели никакой пользы. Я выехал в 20:00, будучи смененным Розеном в 9.30 пополудни. Была красивая залитая лунным светом ночь. Ночью никаких неприятностей.
31-е: Сегодня вечером мы заменяемся пехотой (Иркутский полк). Наш полк отступает к району деревни Фридриховка. Место, где мы намеревались провести ночь, было занято другими. Поэтому собираемся ночевать, где содержатся лошади.

1-е: Около 1 часа дня вспыхнул беспорядочный огонь по всему фронту. Оказалось, что группа немецких разведчиков приблизилась под огнем к расположению, занятому Кирасирами Его Величества (направо от нас), и несколько разведчиков прошли близко к передовому посту нашего 3-го Эскадрона и бросили бомбы в их траншею. Наша тяжелая артиллерия открыла огонь, на который ответили немцы, и наш полковой штаб вызвал резкую критику, поскольку самолет пролетел над ними ночью и указал их положение. Скоро все успокоилось, и после 14:00, мы были заменены батальоном Красноярского полка, который понес тяжелые потери в предыдущем наступлении. В каждой компании есть до 50 человек, которые не слишком надежны. Замена была закончена после 15:00, и мы приехали в наше место разбивки лагеря около 17:00. Вчера ночью до 20 самолетов пролетали над Рожище, но мы были беспомощны, огонь нашей артиллерии не имел никакого эффекта, они летели очень низко, и нам говорили, что приблизительно 100 человек были ранены. Также говорилось, что немцы бросили вниз рекламные листовки, упоминая, что 5-го августа начнется серьезное наступление, и никакое укрепление или окоп никого не спасут. Самонадеянное заявление! Мы получили приказ переместиться в район станции Киверцы, куда прибыли в 21:00.
2-е: Мы разбили лагерь около 7:00. Штаб полка и 2-го отделения в селении Игнатовка; 1-е отделение в Софиевке.
3-е: Я не могу сдержать восхищения цивилизованным поведением австрийцев в местах, где они живут. Мы находим непрерывные примеры, типа удобных дорог с хорошим покрытием на более чем десятки верст. Улицы Софиевки находятся в превосходном состоянии (где мы имели бы глубокую грязь), есть тротуары, конюшни, хорошая церковь и кладбища, где российские солдаты похоронены бок о бок с австрийцами. Австрийцы, очевидно, любят березы, которые можно видеть всюду и которые также используются для строительства заборов, беседок и т. д. Пашков получил серьезную контузию от бомбы, брошенной с самолета, и был эвакуирован.
5-е: Хан Нахичеванский обследовал лошадей и нашел, что наши были лучшими в дивизии.
6-е: В память о второй годовщине сражения при Каушене и погибших воинах проведен молебен. Присутствовали Хан и Эристов. Мы отправились в 5.30 пополудни, чтобы сменить в окопах 2-ю Кавалерийскую дивизию.
7-е: Мы достигли наших позиций около 2:00 и провели ночь в лесу в селении Башева. Полковой штаб в избе. В 12.30 пополудни я сопровождал командира и командиров эскадронов, чтобы ознакомиться с нашей новой позицией. По приказу все командующие полками и эскадронами должны явиться в штаб дивизии в 14:00. Я не могу понять поспешность. Наш участок расположен от середины селения Марьяновка длиной в 4 версты на запад к одному из безымянных притоков Стохода. Оттуда мы занимаем участок от штаба дивизии до штаба бригады Княжевича, что находится в блиндаже в 2 верстах на север от поместья Тихотин. Настроение Княжевича, и особенно Маслова довольно паническое. Мы шли пешком от штаба бригады. Мы собираемся сменить Конных Гренадеров на их позиции. Мы исследовали траншеи вместе с командиром и нашли их в хорошем состоянии, но, по моему мнению, участок слишком длинный. Я очень устал от долгой поездки и ходьбы. Обедали у гусар. Наш полк прибыл поздно и занял окопы в полночь. Задержка была вызвана движением телег с запасами, которые блокировали дороги. В процессе размещения против нас был открыт тяжелый винтовочный огонь вражескими разведчиками. Размещение закончилось около 3:00.
8-е: В полдень приехал командир, и мы вместе посетили траншеи 5-го, 3-го, и 2-го эскадронов. Я очень хотел есть, поскольку на чай утром не было времени. После 14:00 мы питались в 3-м эскадроне. Как только мы с командиром оставили 2-й эскадрон, прибежал запыхавшийся сержант из 3-го эскадрона с новостями, что ранен Казаков. Позже выяснилось, что в момент затишья он наблюдал вражескую траншею через бинокль, и всего один выстрел прозвучал со стороны неприятеля. Пуля поразила бинокль, часть стекла вошла в глаз и изуродовала лицо. Доктор сказал, что не только один глаз потерян, но и другой в опасности. Около 20:00 прибыл Эристов, мы пошли с ним в штаб, где имели ужин.
9-е: Мы узнали, что немцы подняли плакат перед Преображенским полком, говоря "До свидания, Преображенцы, Вы будете скоро перемещены на другой фронт". Это поразительно, если это верно. В 22:00 я был сменен Розеном. После 17:00 немцы обстреливали деревню Марьяновка тяжелой артиллерией. Приблизительно в 12 ночи я ушел в резерв в лесу в районе Кроватки. Ночь была очень темна. Полковой штаб находится в крестьянской избе.
11-е: В 19.45 я отправился сменить Розена. Днем немцы открыли огонь против 3-го и 5-го эскадронов. Савченко, командир взвода 5-го эскадрона, получил ранение. Я осмотрел траншеи 3-го и 6-го эскадронов, которые были заменены 5-м, бывшим в запасе. Возвратился приблизительно в 12 ночи.
12-е: После 17:00 немцы держали траншеи эскадрона ЕВ и 4-го под интенсивным огнем артиллерии. Часть шрапнели пролетала над моим окопом, заставляя нервничать. 72 снаряда были запущены в эскадрон Ее Величества, один человек ранен, один контужен, пулеметная рота Конных Гренадеров разбита, перебиты телефонные провода.
13-е: День прошел без неприятностей. Завтра мы будем заменены 3-й Кавалерийской дивизией. Розен сменил меня около 21:00. Я пошел к коноводам.
14-е: Приблизительно в 12 ночи я прибыл в деревню Романовск, где провел значительное время, поскольку сменялись эскадроны, перемещенные в селение Башева в течение ночи. Сам я достиг ночного лагеря в 5.15 утра.
15-е: Дивизионное командование предложило, чтобы мы двигались в место, где должны остаться (Чавчицы), прямо в 9:00 (?!) или ночью. Я пробовал убедить командира не делать ночные марши, которые являются весьма необязательными, ночи темные, утомительные для людей и лошадей, но бумага, оказалось, была очень упрямой (новая особенность). Мы начали в 6.30 пополудни. Все недовольны деревней Чавчицы, которая была назначена на нас (бедное жилье, переполненные дома). Когда мы проходили через Рожище, услышали сенсационные новости: Безобразов заменен на Гурко, Румыния объявила войну. Темень сгущается; но пока мы идем в полях, не страшно. В полной темноте оказались в лесу, в итоге мы заблудились. Кошмар поездки через лес; мы используем свечи для освещения, идет дождь. Вчера в 14:00 hall (?) 4-го эскадрона был отослан, чтобы обеспечить проводников для нас под командой лейтенанта графа Толстого.
16-е: Мы достигли нашего места отдыха в 1.30 утра. Очень бедное и переполненное местоположение. Все в плохом настроении.
17-е: Воеводский прибыл аэропланом около 18:00 (сомнение, мнение, крестьянки).
18-е: Конногвардейцы были в распоряжении командующего 1-м Гвардейским Корпусом. Нам приказали заменить их. Мы двинулись в 14:00 и прибыли в 3.15 пополудни. Штаб полка, 3-й и 4-й эскадроны и команда связи в деревне Дидовичи, 6-й и 5-й в деревне Вулка; эскадрон ЕВ и 2-й в деревне Бодячево.
20-е: Нам снова приказывают занять траншеи. Двухнедельный обещанный отдых был отменен. Мы начали марш в 16:00. Достигли Башево в 21.15. (Прежде, чем пройти Рожище, ждали темноты, поскольку в ясном небе были самолеты). Я уехал один в 15:00 на поезде 2-ой компании, чтобы забрать несколько вещей в деревне Жабка.
21-е: Я оставил полк в 19.45. Прибыл в штаб бригады у деревни Мокриско в 22.45; возвратился в 12.30 следующего дня. Ночь была прохладна.
22-е: Какое удовольствие ночевать одному в комнате! Я спал хорошо без блох (купил немного порошка). Чувствовал себя намного лучше, чем если бы я был в линиях тыла.
23-е: Есть слух, что через 4 дня мы будем заменены и перемещены куда-нибудь на юг. Я уехал в 19:00, сменил Розена в 20.30. Участок с левой стороны от нас занят Кирасирами Его Величества, 2-й эскадрон находится в запасе, со мной - эскадрон ЕВ, со штабом 4-го. В траншеях справа налево - 5-й, 3-й, 6-й и 2-й эскадроны.
25-е: Германцы, должно быть, перебросили свою тяжелую артиллерию в другое место, поскольку никакие снаряды не прилетают. В 17.30 я пошел с Эристовым, чтобы осмотреть наши траншеи. Возвратился в 20:00. Розен сменил меня в 20.45. Возвратился к коноводам в 22.45. Прекрасная, теплая, залитая лунным светом ночь.
27-е: Я уехал от коноводов в 9.30 пополудни. Замена была закончена после полуночи. Полк располагается лагерем в лесу в области селения Остров. Полковой штаб находится в малюсеньком крестьянском доме, куда я прибыл в 1.45 утра.
28-е: Мы двинулись в 22:00, замечательная залитая лунным светом ночь. Командир спешит, опасаясь нападения самолета. Мы обходим Улан и обоз Конной Гвардии (пробка).
29-е: Мы прибыли утомленные в наше расположение около 8:00, и нашли, что деревни, назначенные для нас, Жорнище и Носсович, являются старыми главными позициями пехоты и все, что от них осталось - высокие сорняки. Разочарование. Все устали. Мы решаем расположиться лагерем временно в лесу приблизительно в 4 верстах на юг от этих деревень. Днем мы получили приказ остаться в деревнях Метельно, Летчаны. Двинулись в 4.30 пополудни и приблизительно в 5.30 пополудни разбили приличный лагерь. 3-й и 5-й эскадроны пошли в деревню Суховцы. Другие эскадроны: ЕВ, 2-й и 4-й - деревня Метельно, 6-й - Летчаны.

3-е: Мы готовимся к полковому празднику, и не имеем ни малейшего представления относительно планов в отношении нас. Слухи носятся разные. Некоторые настаивают, что мы переедем в другое место. Другие, что мы останемся.
4-е: Репетировали парад.
5-е: 10:00 литургия; 12 полудня полк был на параде. Хан опоздал на полчаса. Молебен, церемониальный марш, все прошло гладко. Завтрак. Все пьяные. Все закончилось приблизительно в 12 ночи.
7-е: Эскадроны были перемещены в новые места. Эскадрон ЕВ к деревне Нови Став; 2-й - деревня Бельев; 4-й - Новоселки; 6-й – Радаховка. Полковой штаб - временно оставлен на месте, так как новое удобное место не найдено.
8-е: Приказ командировать 5 молодых офицеров от полка в Гвардейскую Пехоту. Командированы, согласно жребию: прапорщик Родзянко, штабс-капитан граф Старженский II, поручик Раух, прапорщик Рогович, прапорщик Петрово-Соловово. Им приказали явиться в 12 полудня 9-го в Луцк.
11-е: Полковой штаб переместился в деревню Пересонница, плохо расквартировался в отдельных крестьянских избах.
12-е: 10:00 полковой инструктаж. Несмотря на нехватку опыта у командиров эскадронов и того факта, что это было первым обучающим занятием, все пошли весьма удовлетворительно. Наши офицеры, которые были назначены в пехоту, были прикомандированы к Егерскому полку.
13-е: 10:00 полковые занятия и маневры с осмотром эскадронов.
14-е: Командир уехал в Киев на 3 дня.
15-е: В 17:00 командиры полка собрались в штабе в деревне Хорлупы в честь Соловово.
I7-е: Командир возвратился.
21-е: Рогович получил небольшую рану, будучи в пехоте. 2-я Гвардейская дивизия переместилась в окопы. Наша очередь 18 октября. Каждая дивизия будет занимать траншеи в течение 2 недель.
24-е: Получен приказ для 4-го и 6-го эскадронов, чтобы переместиться в деревню Скурче под командование 1-й Гвардейской пехотной дивизии. Цель неизвестна.
25-е: Совершали марш от Раховки с 9.30 утра при проливном дожде и сильном ветре. Переправились через речку Стыр в деревне Вербяев приблизительно 18:00. Остановились на ночевку в деревне Пуманов. Вся деревня занята подразделениями тяжелой артиллерии. Все деревни вокруг заняты. Расположение неудачное, лошади без крыши. Воины размещены в сараях. Я, вместе с командирами эскадронов, спал в усадебном доме как гость офицеров артиллерии. Они весьма дружелюбны, разделили обед и завтрак с нами (они живут очень скромно).
26-е: Мы вышли в 13:00 с таким расчетом, чтобы, когда покажутся самолеты, мы сможем остановиться и приблизиться к деревне Скурче в темноте. Из-за сильного ветра самолеты не летали. Мы прибыли в Скурче после 17:00 и узнали, что штаб корпуса был в деревне Несвич, в то время как здесь только штабы 1-й и 2-й дивизии. Я пошел в штаб 1-й дивизии. Они не знают ничего и не имеют никаких указаний относительно нас. Расположились лагерем в лесу к юго-западу от Скурче в месте, занятом двумя сотнями из Казаков Гвардии. От леса остались одни воспоминания, почти все повалено. Люди квартируют в землянках, лошади – в земляных ямах. Я долго ждал полковника Упорникова, который сказал мне, что они будут держать нас здесь для защиты от нападения конницы в случае крупного наступления, и что у них большие трудности в получении фуража.
27-е: В 11.30 я отправился в штаб Корпуса в деревне Несвич, чтобы представиться Командующему Корпуса, генералу графу Потоки. Прибыв в 13:00, был приглашен на обед, но не узнал ничего нового. Возвратился в Скурче около 16:00 и обнаружил, что пехота вокруг нас очень активна: бросает бомбы, стреляет, марширует и т. д.
28-е: Получил приказ из штаба Корпуса отправить кого-нибудь найти лучшее место для полка. Толстой II пошел в 10:00. Вражеский самолет летел вверху, несмотря на сильный ветер.
29-е: Мы не смогли найти ничего нового и остались там, где были.

3-е: Небо ясное, ветер утих. Мы видели много самолетов, и германских, и наших собственных, но никакой бомбежки не было.
5-е: По случаю именин Царя я попросил, чтобы командир Семеновского полка позволил моим людям посетить их благодарственный молебен. Семеновцы пригласили нас завтракать при очень хорошо организованном праздновании. Очевидно, после наших неудачных попыток продвинуться на фронте, мы должны занять оборонительные позиции. Получили приказ, что 7-го, после того, как нас заменят 2-й гвардейской дивизией, мы должны отправить 2-й эскадрон к деревне Бискупичи, в 4 верстах на юг от Скурче. Очень неожиданно.
6-е: Еще большей неожиданностью стала новость, что мы будем, вероятно, снова занимать окопы в этом районе. Уже стало холодно, ночами заморозки. Наши офицеры, прикомандированные к Егерскому полку, приходили к нам, Старженский, Солово, Раух. Вечером мы пригласили Казаков на обед.
7-е: Мы должны уехать в 1.30 пополудни. Утром я отправился в Несвич на доклад к командующему Корпуса. В 5.30 пополудни полк выдвинулся к поселению Пустомиты. Полк и запасы находятся в окопах. Коноводов отправляют за 23 версты к югу от Радомысля! Это очень плохо с учетом тяжелой и грязной дороги. Люди недовольны. Говорят, что сам Хан принял меры, чтобы нас послали в окопы. Гурко рассержен. Здесь много пехоты. Траншеи внушительны, в некоторых местах между нами и немцами всего 40 шагов. Пули летали всю ночь рядом с расположением полка. Ночью один человек эскадрона ЕВ был убит шальной пулей.
9-е: Я пошел с командиром, чтобы осмотреть наши будущие траншеи, теперь занятые Кирасирами Ее Величества. Ужасно грязно, вода в траншеях. Мы никогда не размещались в таких условиях прежде, в трех линиях. Пули поражают бруствер все время. Вечером Шипов отправился в отпуск на 3 недели.
10-е: За 24 часа 10 раненых отправились на пункт перевязки, прямо от передних траншей.
13-е: Мы заменили Кирасиров Ее Величества на правом участке приблизительно в 7.30 утра. Эскадрон ЕВ, 2-й и 3-й находятся на первой линии; 4-й и 5-й на второй; 6-й в запасе. Я осмотрел наши позиции, утром обошел заставы, которые находятся на расстоянии приблизительно 40 шагов от неприятеля. Немцы (или, согласно некоторым данным, австрийцы) используют разрывные пули. Ночью я обоошел траншеи снова. Идет дождь, ужасно грязно и темно.
14-е: 4-й, 5-й и 6-й эскадроны заменены. Эскадрон ЕВ, 2-й и 3-й в первой линии в 7:00. 2-й и 3-й находятся теперь во второй линии и эскадрон ЕВ в запасе. Завтра утром 8-й Армейский Корпус, расположенный на север от нас, должен начать атаку. Я получил приказ в случае непрерывного тяжелого огня на первую линию, переместить эскадроны на вторую линию окопов, в первой оставить только разведчиков. Очень тяжелая ответственность.
15-е: К утру четыре человека 5-го эскадрона были ранены бомбой, два из них очень серьезно с оторванными ногами. Один в 4-м эскадроне ранен пулей. В первой линии – эскадрон ЕВ, 2-й и 3-й. Во второй линии 4-й и 6-й, 5-й в запасе. Легкий огонь артиллерии начался в 9:00. Погода очень плохая с дождем и ветром. Бомбардировщики были активны на нашем участке несколько раз ночью.
16-е: В 6:00 немецкая тяжелая артиллерия бомбардировала нашу позицию. В одном месте траншеи были полностью разрушены. Интересно, когда это страдание закончится? В первой линии - 4-й, 5-й и 6-й эскадроны, во второй эскадрон ЕВ и 3-й, и 2-й в запасе. В 5.30 пополудни наша артиллерия открыла тяжелый огонь. Говорили, что полк Modlin, расположенный в нашем районе, собирался атаковать некоторые укрепления. Ничего подобного не случилось, но наш артобстрел вызвал ответный со стороны немцев, в результате которого я потерял более десятка ранеными и контуженными. Днем Эристов приехал, чтобы осмотреть нашу позицию, и я сказал ему несколько болезненных истин, так как считаю, что никакие войска не должны быть размещены в таком положении, (нет никакого способа защититься от газовых атак, плюс полная нехватка оборудования в траншеях), в то время как от нас требуется хорошая работа. Мы - мишени для поражения, и т. д.
17-е: Смена позиций утром: первая линия: эскадрон ЕВ, 2-й и 3-й, вторая линия: 5-й и 6-й; в резерве: 4-й. Ночь прошла без инцидентов. Мне сообщили, что мы будем заменены Кирасирами только на 19-е.
18-е: Первая линия 4-й, 5-й и 6-й эскадроны; вторая линия: эскадрон ЕВ и 2-й; в резерве 3-й.
19-е: 7.30 мы были заменены Кирасирами Ее Величества и отошли в тыл. В 16:00 полку позволили перейти к деревне Радомысл. На пути к селению Софиевка мы попали под обстрел. Я не знаю, направили ли немцы огонь против нашего полка или против нашей артиллерии, которая размещена около штаба бригады. Коноводы прибыли в Софиевку. Мы оставили Софиевку в 18:00. Дорога ужасная. Прибыли в Радомысл в 23:00.
21-е: Поскольку вывели лошадей, я увидел, что таковые из 4-го эскадрона находятся в очень бедной форме, а из 3-го в превосходном состоянии.
22-е: Я также обследовал лошадей 2-го, 5-го и 6-го эскадронов. Во 2-м я оценил состояние как плохое, в 5-м и 6-м в довольно хорошей форме. Вечером я получил приказ переместиться в Софиевку завтра. Командиры эскадронов и я должны достигнуть штаба дивизии в 14:00 и полка в 18:00.
23-е: Отбыл в 10.45 утра с командирами эскадронов. Полк выдвинулся в 14:00. Мы достигли штаба дивизии в Софиевке в 14:00. Пошел, чтобы осмотреть наши новые позиции около деревни Ощев. Я заменяю 14-ю и 13-ю компании 40-го Колыванского полка. Траншеи замечательно хорошо оборудованы, есть много стрелковых гнезд, все чисто и просторно. Я никогда не видел такие окопы. Командир 14-й компании, поручик, не знает ничего и не смог ответить ни на один из моих вопросов. Замена закончилась приблизительно в 12 ночи. Участок 14-й компании был занят эскадроном ЕВ, 2-м и 3-м. 4-й и 6-й эскадроны - со мной в запасных траншеях, 5-й эскадрон – со штабом бригады в деревне Греновка. Этот участок очень тихий, до неприятеля примерно 2000 шагов. Это больше чем одна верста.
24-е: Этим утром я исследовал все траншеи. Гартман сообщал мне, что завтра или послезавтра мы будем заменены.
25-е: В 9.30 пополудни мы были заменены 8-м Туркестанским полком. Мы отошли в деревню Шклин, где полк разбил лагерь на ночь.
26-е: Из-за ясного неба (опасность от самолетов), я разрешил марш эскадронов в десятиминутных интервалах после 21:00. В 12.30 утра полк прибыл в Радомысл.
27-е: В 8.45 утра мы пошли снова. Из-за бедного состояния лошадей и по требованию командиров эскадронов я решил остановиться в течение ночи в районе Малин Острожец, и, если эти места окажутся заняты, продолжить движение прямо без сна. Мы достигли Малин в 1.30 пополудни. Пехота кругом. Остановились, чтобы отдохнуть до 17:00. И около 21:00 полк прибыл на свои прежние позиции в Суховцы, Радиловка и другие места.
28-е: 4-й эскадрон вынужден был пройти деревней Милостово, поскольку то место было уже занято больными лошадями.
30-е: Я был вызван на встречу полковых командиров в штабе дивизии в 18:00. Мне сказали, что мы останемся в нашем существующем местоположении в течение зимы. Различные распоряжения относительно домашних дел. Было много бесед относительно беспорядков в Первом Армейском Корпусе, включая распространение рекламных листовок некоторыми офицерами. Мы были проинструктированы наблюдать за офицерами и солдатами более тщательно и особенно поляками ввиду создания Польского Королевства. После того, как встреча закончилась, прощальный обед в штабе дивизии для Гребенщикова, которому дали командование Драгунским Полком. Возвратился в 2:00.

2-е: Полковые штабы переместили в имение Новый Двор. Командир находится в деревне Новый Жуков, команда пулеметчиков в деревне Пересонница. Командир прибыл в 17:00. Немного подмораживает.
3-е: В 11:00 Скоропадский осмотрел лошадей полка. Лошади эскадрона ЕВ, 2-го и 4-го находятся в бедной форме, из 3-го в очень хорошей форме.
4-е: Этим утром командир предложил мне взять отпуск. Это была приятная неожиданность, поскольку я не просил об этом. Днем был получен приказ, что все отпуска отменяются до 15 ноября (переполнены железные дороги). Грустно!
6-е: Выпал снег, 4 градуса мороза, сильный ветер, холодно.
8-е: Молебен в деревне Суховцы по поводу праздника 3-го эскадрона. Я получил разрешение на отпуск. В 14:00 до окончания обеда 3-го эскадрона я ушел незамеченным. Я достиг Клевани на санях, оттуда на машине в Ровно, где ночевал в отеле «Рим», снег тает.
9-е: В 7.16 я оставил Ровно поездом. Ужасная давка, все вагоны переполнены.
12-е: В 5.30 пополудни я достиг Кисловодска. Погода прекрасная, днем весьма тепло.
21-е: В 7.30 пополудни я уехал с Катей в Петроград.
24-е: В 11.45 утра мы достигли Петрограда.
25-е: Услышал о скандале в Думе (Марков II). Настроение очень пессимистическое.

      К середине 1916 года мать оставила Санкт-Петербург и отправилась в Кисловодск на Кавказе, потому что влажный воздух Санкт-Петербурга был вреден для Георгия, которому тогда было приблизительно 18 месяцев, и его здоровье было очень слабым. Она возвратилась в Санкт-Петербург вместе с отцом в ноябре, но потом снова уехала в Кисловодск в начале декабря.
      Молодая английская девушка, мисс Доус, которой тогда было 22 года, приехала в Кисловодск в начале октября в качестве английской гувернантки Нади. Она даже вела домашнее хозяйство, когда мать находилась в Санкт-Петербурге с 21 ноября до начала декабря. Тогда они возвратились в Санкт-Петербург для празднования Рождества. От мисс Доус мы имеем описание тогдашней счастливой и беззаботной жизни в Кисловодске:

      «В конце сентября 1916 г. я оставила Толстых и, прибыв через три дня в Кисловодск на Кавказе, взялась за воспитание маленькой шестилетней Нади Миклашевской, дочери армейского полковника, бывшего на фронте. Мать Нади и ее сестры были большими англофилами. Обычно они жили в кавалерийских казармах для женатых офицеров в Петрограде, в прекрасной квартире около Думы и некоторых садов, но поскольку их мальчик был слаб здоровьем, они ездили на юг, чтобы избежать влажной осени «Северной Венеции», куда мы возвратились после Рождества, когда выпал снег, и погода была солнечной, хотя и очень холодно.
      В Кисловодске было тепло и солнечно, и меблированная вилла была на холме выше курортного города. Мы каждый день гуляли в парке, что был выше нас, и видели, что снег укрыл горы на горизонте на уровне Эльбруса, самого высокого пика Кавказских гор. Я часто покупала белый виноград у бродячего торговца в парке за несколько копеек килограмм. У Нади было несколько книг Беатрис Поттер, которые давали мне материал для чтения примерно на полчаса ее ежедневного отдыха после обеда, пока я не выучила их наизусть, и когда пыталась менять слова, то Надя поправляла меня, поскольку знала их очень хорошо.
       Затем Мадам (жена Миклашевского, графиня Екатерина Бобринская) возвратилась в Петроград и оставила меня ответственной за домашнее хозяйство. Все слуги знали свою работу, и моей единственной дополнительной задачей было каждый вечер брать интервью у шеф-повара, когда он приносил мне для проверки книгу меню на следующий день. Я не могла прочитать его письмо, но должна была притворяться, что могу. Спрашивала о каждом определенном блюде, и когда он объяснял, я говорила, что барышня (Надя) это не любит и предлагала альтернативу, которую она и я любили.
      Две сестры Мадам были, как она, англофилами, так же как их мать, Графиня Бобринская, и все говорили на прекрасном английском языке, в том числе и их молодые дочери, которые также имели английских гувернанток. Моя одежда выглядела более русской, чем их, и я вынуждена была купить зимние пальто и костюмы в Самаре, тогда как эти три сестры всегда носили английские, пошитые на заказ костюмы и шляпы Reslau, купленные в английском магазине в Петрограде. Графиня всегда покупала английские вечерние платья для Нади, а мне поручали разрабатывать дизайн ее повседневных платьев.
      После Рождества мы возвратились в Петроград. Зима к тому времени уже наступила. Снег обычно ложился в ноябре, лежал до конца марта, и для меня было странно не видеть на улицах никакого транспорта кроме трамваев. В городе, в парках снег был очень плотный.
      Рельсы для поездов и фонарных столбов были проложены прямо по льду Невы около Литейного моста, и перед тем, как отправиться на ежедневные прогулки в близлежащие сады, мне приходилось натирать щеки и подбородок Нади гусиным жиром, чтобы она не обморозилась. Все обычно носили стеганое длинное пальто или меховое, меховую шапку и муфту, а также войлочные сапоги поверх обычной обуви, а также одевали более теплое нижнее белье, а все дома имели двойные стекла и центральное отопление, а двери тоже двойные».

2-е: Эпизод с письмом княгини Васильчиковой к Императрице. Изгнание.
3-е: Оставил Петроград, чтобы возвратиться в полк, с Катей до Киева.
5-е: Выехал из Киева в 8.30 в железнодорожном вагоне Хана.
6-е: Прибыл в полк приблизительно в 12 ночи.
7-е: Праздник 4-го эскадрона. Все напились. Шипов выдвинут на звание генерала.
8-е: Шипов уехал в Киев, где он проведет 4 дня.
12-е: Командир возвратился утром.
14-е: Скоропадский сделал осмотр сегодня и был удовлетворен.
15-е: Праздник 2-го эскадрона. Праздновали скромно. Был большой разговор о мире. Я назначен председателем комиссии для осмотра лошадей 2-й Гвардейской Кавалерийской дивизии (категории: конница, артиллерия, обоз).
17-е: Оставил полк приблизительно 4:30 пополудни и прибыл в штаб 2-й дивизии в деревне Грушевица. Абалешев, новый командующий дивизией, также прибыл сегодня, чтобы принять дивизию. Идет сильный дождь, снег тает, превращаясь в грязь. В 10:00 завтра я начинаю инспектировать лошадей Драгунов.
18-е: Отправился в 9:00, чтобы осмотреть Драгунов. Нашел их лошадей в превосходном состоянии. Возвратился в штаб после 18:00. Левшин пригласил меня остаться с ним.
19-е: Осмотр Гусаров. Перебрался, чтобы остаться с ними в деревне Новоселки.
20-е: В 9.30 я уехал в автомобиле от Гусаров, чтобы достигнуть местоположения Конных Гренадеров. Мороз усилился, на дорогах очень скользко. Я получил две сенсационные новости. Сначала неясная телеграмма, что французы взяли 78 000 немецких солдат в плен, и вторая, что Распутин был убит (Юсупов).
21-е: В 9.30 утра я поехал к Уланам в автомобиле. Говорил с Андронниковым о моей кандидатуре, чтобы стать командиром Уланского Полка. Возвратился в автомобиле Улан.
22-е: Я инспектировал лошадей штаба дивизии, санитарного отряда и 2-й и 5-й батареи. Возвратился в полк в 17:00, узнал, что Пантелеев передал эскадрон Воеводскому III. Новости о пленных, взятых французами, оказались бессмыслицей. (За целый период).
25-е: Рождественский ужин с елкой. Присутствовали Эристов и Левшин. Струков и Стороженко рассказали забавные истории.
26-е: В 9:00 я уехал на машине с Левшиным в штаб Гусаров и оттуда верхом в штаб 2-й дивизии, где осмотрел транспортное оборудование. Завтрак в штабе Гусаров, после которого я осмотрел их 2-й эскадрон. Возвратился в полк около 18:00.
27-е: Я отправился в 10:00 на санях инспектировать лошадей штаба Корпуса в Самиево, где я представил копии моего рапорта Командующему Корпуса и Командующему 2-й Гвардейской Кавалерийской дивизии. Назад в полк около 16:00.
28-е: Мы собираемся ехать в Клевань утром 4-го.
31-е: Мы встретили Новый год в расположении 4-го эскадрона в деревне Новоселки. Молебен в 11.30 пополудни. В 12 ужин, который закончился после полуночи.

1-е: Пришел приказ, отменяющий план отправки нас в окопы. Вместо этого мы переходим 5-го января к новому местоположению, расположенному в 20-25 верстах к востоку от Ровно. Безобразова, меня и Аничкова послали, чтобы исследовать возможное место разбивки лагеря.
4-е: В 11:00 я пошел в штаб дивизии, чтобы тянуть жребий нового местоположения. Мы получили область с названием Горыньград. 2-я бригада отправляется 5-го, 1-я бригада 6-го. В 18:00 командир убыл в двухнедельный отпуск.
6-е: Полк начал движение в 9.30 от деревни Пересонница. Погода ужасная. Нескончаемый ливень с ветром, гололед. Ветер в лица, лошади скользят все время. Лошадей вели под узду почти половина пути. Вчера был получен приказ из штаба дивизии, чтобы обойти деревню Распики, поскольку она будет занята штабом корпуса. Это расстраивает все наши планы. Мы срочно послали новые распоряжения Безобразову. Очень раздраженный, я наконец приближаюсь к деревне Горыньград, где наши квартирмейстеры нас не встречают; наконец, в другом конце деревни я встречаю Безобразова и упрекаю его за это. Он не имел достаточно времени, чтобы отправить квартирмейстеров и разместить полк в очень вытянутом и неудобном положении. Полковой штаб находится в Тучине, куда я прибыл около 19:00 и квартировал с католическим священником. Павильон усадебного дома, который отведен под штаб, не нагрет. Первая прохладная встреча со священником, но потом он стал очень любезным. 5-й эскадрон и пулеметная команда в деревне Шубков; 4-й эскадрон в Микулине; ЕВ и 2-й эскадрон в Горыньграде; 3-й в Дорогобуже; 6-й в Подолянах. Ужинали с полицейским инспектором.
7-е: 15 градусов мороза и прекрасный солнечный день. Я пробую придумать причину, которая позволила бы мне перегруппировать полк, но ничего, кажется, не удается. Командиры эскадронов просят их не перемещать, поскольку они очень довольны своим местоположением.
8-е: Днем я поехал на машине в штаб дивизии, чтобы узнать, не отдаст ли штаб Корпуса нам деревню Распики. Эристов послал им телеграмму. Если они не будут отдавать, я решил переместить 3-й и 6-й эскадроны в Тучин.
9-е: Штаб корпуса отказался отдать Распики. Я вызвал квартирмейстеров 3-го и 6-го эскадронов, которые сказали, что два эскадрона никоим образом не могут быть размещены в Тучине. Я разместил 3-й эскадрон в Тучине, а 6-й в Дроздово.
12-е: Меня вызвали в штаб дивизии в 11:00 для встречи командиров полков. Приказ от Скоропадского, чтобы офицеры не говорили о политике в Петрограде. Директивы Эристова относительно обучения.
14-е: Потребовали сведения относительно количества мужчин и лошадей, доступных для захвата. Никто не знает, куда мы идем. Очевидно, наше - единственное подразделение, которому приказано перемещение. Это самое интересное. Все пообедали вместе. Решение младших офицеров, чтобы не принимать новых молодых офицеров, которые нам не известны (Иванов). Я больше всего раздражен их решением. Разрешил, но чтобы они почувствовали мое недовольство, обращался к ним очень холодно.
16-е: Прибыл Котов и принес новости, что мы должны отправиться в Петроград через два месяца после того, как мы будем заменены 2-й дивизией. Весьма забавно перевести нас в Петроград в середине войны, но было бы трагично, если бы нас посылали туда по политическим причинам.
17-е: Утром получен приказ, отменяющий нашу посадку. 3-я дивизия переходит на наше место.
20-е и 21-е: Мы ожидали, прибытия Командующего, но он не приехал.
22-е: Я был вызван в штаб дивизии около 12 полудня. Погода ужасная, 12 градусов мороза и ветрено. Очевидно, будет другое перемещение. 3-я дивизия хочет разместиться на север от шоссе, а мы должны пойти на юг от нее. Это – позор. Эристов думает, что нам можно все еще приказывать, чтобы остаться на наших теперешних позициях. Командующий возвратился около 16:00. Он был выдвинут членом Императорской Свиты.
23-е: Я получил категорический приказ переместиться из нашей теперешней позиции завтра. Это отвратительно!
24-е: 15 градусов мороза, но никакого ветра. Полк, построенный поэскадронно, двинулся около 10:00. Я пообедал с Командующим в штабе дивизии. Мы расквартировались следующим образом: штаб полка и пулеметчики - деревня Тесово; эскадрон ЕВ и 2-й в деревне Сянцы; 3-й - Садки; 4-й - Михайловцы; 5-й - Жаров; 6-й - Бахарев. Дом для штаба полка ужасен – очень маленькое помещение. Ужасно холодно: 5 градусов.
25-е: Я нашел приличный дом для нашего штаба в деревне Хренов.
27-е: Полковой штаб двинулся в Хренов, 2-й эскадрон к Тесово. Скоропадский получил командование 34-м Корпусом. Все обеспокоены тем, кто будет командовать нашей дивизией.
28-е: Все офицеры обедали вместе.

4-е: Общий завтрак.
6-е: Ходят слухи, что Арсеньев будет переведен командиром нашей дивизии, и что я получу Уланский полк. Снова очень холодно, ниже 10 градусов.
11-е: Общий завтрак. Постоянный мороз с 4-го января, время от времени ниже минус 20. Самая холодная зима, как утверждают местные жители.
16-е: Великое событие! Около 13:00 получено следующее телеграфное сообщение из Петрограда: «Я чрезвычайно счастлив сообщить о вашем назначении и поздравить Вас и наш возлюбленный Полк. Я надеюсь увидеть Вас здесь до отъезда 1 марта. Белосельский». Могло быть, что я уже получил командование полком, и что я должен буду оставить мой собственный? Но в телеграфе не указывалось, какой именно полк. Возможно, Уланский или Конногвардейский.
18-е: Командующий получил письмо от Левшина, сообщающего, что Великий Князь Георгий Михайлович говорил с Императором, чтобы он назначил меня командующим Уланским полком.
19-е: Снова очень холодно, больше 10 градусов мороза.
22-е: Я уехал автомобилем в Ровно в 18:00.
23-е: Прибыв в Гомель в около 20:00, ночевал в гостинице «Савой».
24-ый: Пошел в станцию, где я ждал целый день и часть ночи.
25-е: Поезд прибыл очень поздно из-за плотного снегопада в 4:00. Не было никаких свободных мест, и я стоял в проходе. Нашел место только после Могилева.
26-е: Добрался до Петрограда в 5:00. В городе беспорядки.
27-е: Начался кошмар. Вспыхнуло восстание в батальоне Преображенского полка. На улицах стрельба, красные флаги. Наш автомобиль не выезжал.
28-е: Офицеры вынуждены сдавать оружие на улице. Частные дома разворованы. Революция достигает кульминации. Я не могу описать свои чувства. Полная анархия в армии. Я не выходил.

1-е: Я нахожусь в кратком отпуске в Петрограде. Я получил телеграмму от Хана Нахичеванского с поздравлениями по случаю моего назначения командиром Уланского полка Ее Величества Императрицы Александры Федоровны, и вторую от генерала Абалешева, командующего 2-й Кавалерийской дивизией, с приказом мне принять командование как можно скорее. Менгден был убит в Луге.
2-е: Я отправился без оружия на митинг Армии и Флота на Литейный, где по распоряжению Временного Правительства офицеры должны были получать пропуск на право пребывания или права отъезда в армию. Вся огромная зала была полностью заполнена офицерами, представляющими все виды оружия. Очередь была бесконечна. Я ждал приблизительно два часа, пока не получил разрешение отбыть на фронт. Почти никто из солдат на улицах не отдает честь офицерам. Я решил отправиться завтра с Ливеном и Кантакузеном. Царь отрекся от трона. Ливену и Кантакузену задержали отъезд до 3-го. Я тоже так сделал.
3-е: Попрощался с матерью. Хотя солдаты офицеров не приветствуют, они не агрессивны. Мои нервы в ужасном, неописуемом состоянии. Я страдаю. Все наши офицеры (Кавалергардский полк), кто был в Петрограде, обращались ко мне. Я советовал им всем возвращаться в полк как можно скорее. Многие офицеры ходят по улицам с красным бантом, я такой не надевал.
4-е: Каким-то чудом я не был арестован, никто не отобрал у меня оружие, никакого обыска в моей квартире не было. Я уехал поездом в 5.50 дня. Неожиданно я получил место на станции, поскольку какой-то генерал продал мне свою бронь. Группа солдат-провокаторов была в поезде. На каждой станции они проводили митинги и говорили от имени представителей рабочих и солдат.
5-е: Днем в Могилеве мы почувствовали перемены. Речи провокаторов не имели никакого успеха; на станции был порядок. Очевидно, революционная волна еще не достигла Могилева. С большой энергией начальник станции выгнал двух мужиков из прохода моего купе.
6-е: Поезд очень поздно прибыл в Киев - в 16:00 вместо 6:00. В Киеве я был приятно удивлен абсолютной дисциплиной в армии, солдаты всегда меня приветствовали; на Крещатике была демонстрация празднования освобождения политических заключенных, в то же самое время некоторые выступающие получили аплодисменты, и некоторых офицеров солдаты несли на руках. В конце концов, я немного приободрился.
7-е: Около 15:00 я достиг станции Оженин и после 16:00 прибыл в Кавалергардский полк на санях. Всю поездку все чуть не умерли от обилия воды. Я прибыл, промокнув до нитки. Атмосфера в полку ужасна; все бродят мрачные и подавленные. Приказ о моем назначении был получен в последней сводке Царских приказов.
8-е: Я отправился в штаб Корпуса. Хан был также угнетен, хотя внешне это едва было заметно.
9-е: Я пошел в штаб дивизии, чтобы сообщить Абалешеву, затем возвратился в полк.
10-е: В 11:00 Арсеньев осматривает полк. В 10.30 утра я пошел в полк, чтобы взять приказ. Мне было тяжело, но я сказал несколько слов. В 15:00 отправился верхом в Уланский полк. Прибыл туда около 18:00.
11-е: В 11.30 утра я принял командование полком. Все прошло гладко, я произнес короткую речь. В среде младших офицеров чувствуется некоторое волнение. Все они утверждали, что не получили денег, которые им положены в качестве компенсации за неиспользованный рацион.
Во время завтрака офицеры отнеслись ко мне сердечно. Андронников произнес теплую и трогательную речь.
Днем младшие офицеры устроили демонстрацию с красными флагами. Почти весь полк собрался с рупорами в полковом штабе. Очень трудно найти верное решение в этом вопросе, не имея никаких инструкций. Я решил выйти к солдатам и сказал им, что я не имею ничего против демонстраций их доброжелательных чувств к новому правительству, но при условии, что их военная служба не пострадает от этого. Я добился криков "Ура" России и армии, и позволил им пройти мимо меня в церемониальном марше. Все прошло гладко. Инициатива оставалась в моих руках. Два или три раза подчиненные брали слово, чтобы выразить доброжелательные чувства ко мне. Однако мое эмоциональное состояние ужасно. Иногда мне кажется, что я пошел на ужасный компромисс с собственной совестью; все перевернуто вверх дном, и никто не знает, где найти поддержку.
12-е: Я отправился в штаб дивизии, где около 15:00 командующий дивизией созывал командующих всех полков. Все они были очень возбуждены и взволнованы. Я узнал, что в других полках события развивались гораздо более радикально, чем в случае с моей демонстрацией.
13-е: В 11:00 весь полк в установленном порядке дал клятву на верность Временному Правительству. В каждом эскадроне был красный флаг по приказу командующего дивизии, и офицеры вышли с красными бантами. Я тоже должен был прикрепить такой бант, но это случилось в первый и последний раз.
14-е: В 15:00 была встреча командиров полков в дивизионном штабе. Обсуждался проект Левшина относительно солдатских комитетов.
15-е: Я начал осмотр полка, его позиции, оружия, оборудования, и так далее. С 9:00 до 13:00 я осмотрел 2-й эскадрон, службу связи, транспортное и учебное отделения. С 14:00 до 17:00 - 6-й и 3-й эскадроны.
16-е: Я продолжал осматривать с 9:00 до 13:00 1-й и 4-й эскадроны. От 2.30 до 18:00 - 5-й эскадрон и пулеметные расчеты. В полку не хватает оборудования, котелков и шансового инструмента, оружия, винтовок и т.д. Обувь в ужасном состоянии. Штаб дивизии решил заплатить солдатам часть денег, которые они требуют. Человек привыкает ко всему; мое настроение улучшается.
20-е: Я пошел с ответственным полковником, князем Андронниковым и его свитой на первый митинг солдатского комитета полка (моя преступная оплошность!) и сказал несколько слов, пожелав им успеха в новом деле.
28-е: Полк размещен следующим образом: штаб и 2-й эскадрон в деревне Бараны, 1-й, 3-й, 4-й и 6-й эскадроны в деревне Крупец, 5-й эскадрон и пулеметное отделение в деревне Улашановка. Официальный приказ о моем представлении вышел немного отличный от временного, выпущенного штабом дивизии. Завтра я буду проводить в жизнь это. До сих пор не было никаких столкновений с комитетами.
30-е: Неожиданно я узнал, что Кавалергардский полк будет скоро проходить через мои позиции, направляясь ночевать в городке Славута. Он будет проходить через станцию Шепетовка. Отправился верхом, чтобы их встретить. Я был счастлив видеть всех.
31-е: В 9:00 я поехал верхом в Славуту. Кавалергарды стояли там до 13:00. Это был красивый день, кавалергарды роскошно размещены в крыле дома Сангушки. Мне показывали их лошадей. Я пообедал в штабе полка в доме Сангушки. Очень хороший дом. С сожалением узнал, что в Кавалергардском полку новые преобразования идут далеко не гладко. Это происходит, вероятно, из-за неудачного выбора делегатов. Солдаты заявили, что Коссиковский не должен появляться, иначе его убьют. Он уехал в Петроград в поиске новой должности. Воеводский II передал эскадрон Бибикову и присоединился к воздушным силам.

1-е: Пасхальная полуночная церковная служба была проведена в холодном сарае. Это передвижная церковь - подарок Императрицы Александры Федоровны. После службы я трижды похристосовался с офицерами. Я стоял рядом со священником, который держал крест, который целовали. Я отменил традиционное целование в каждом эскадроне, желая избежать возможных инцидентов, которые могли следовать из времен, которые мы переживаем.
2-е: Около 2:00 традиционная Пасхальная пища в молитвенном доме, которая закончилась скромно приблизительно в 4.30 утра. Мы получили приказ, согласно которому полк нужно теперь называть: "Первый Уланский Гвардейский полк"
4-е: Получен приказ, запрещающий офицерам и служащим проводить отпуска в Петрограде. Всем находящимся в отпуске приказано вернуться назад. Это непостижимо!
6-е: Меня вызывают в штаб дивизии к 16:00. На днях полк должен спешиться, чтобы занять траншеи.
9-е: Как все это скучно и угнетающе.
11-е: Мне приказывают, чтобы прибыть в Клевань около 8:00 для посадки в вагоны. Мы уехали верхом в 7:00. Поезд отправляется приблизительно в 12 пополудни.
12-е: Мы достигли Рожище в 15:00 и начали выходить из поезда в 18:00. Мы отправились пешком в 19.15 и достигли нашего предназначения, Косинская Рудка, в 22:00.
14-е: Я получил приказ сменить 6-й Туркестанский пехотный полк (в селении Переходы) в траншеях по реке Стоход. В 15:00 я уехал на лошади санитара (потому что мой был с коноводами) осматривать позицию. Полк отправлялся в 16:00. Замена началась в 22:00 и закончилась в 11.30 пополудни. Три эскадрона заняли линию фронта: два были помещены в соседний запас, один в роще, приложенной к штабу полка. Позиция находится в ужасном состоянии: окопы мелкие, в некоторых местах не больше чем 14 дюймов глубиной, некоторые заполнены водой и наполовину разрушены. Нет никакого защитного укрытия.
15-е: Я послал сообщение о состоянии окопов командиру дивизии, попросил, чтобы он назначил комиссию для их осмотра. Холодно. Днем вражеская артиллерия обстреляла лес или, скорее, рощу, где расположен штаб полка.
20-е: Каждый день дисциплина становится все хуже. Солдаты выполняют приказы неохотно и думают, что свобода состоит в ничегонеделании. Сегодня окопный офицер Чегорин в ответ на мое приветствие сказал "Как дела, господин полковник?". Я был столь озадачен, что ничего ему не сказал. Большая ошибка с моей стороны. Невыносимо трудно командовать полком в условиях, где рушатся старые традиции уважения, правила и точки зрения, где чувствуется враждебность, где приходится ловить недружелюбные взгляды и видеть, как все разваливается. И какие возможности мы имели! И что могло быть сделано полком при нормальных условиях!...
Возможно, это страдание закончится не скоро, и союзники не будут подписывать победное соглашение (в этом отношении маловероятно что касается нас) или, что еще лучше, я буду ранен или убит?
21-е: К 11:00 в штабе полка была собрана часть свободных мужчин обоих полков бригады. Прибыл эмиссар Временного Правительства, князь Долгорукий; он говорил утомительно и долго о текущих делах, не имея, очевидно, никакого представления о психологии солдата и не зная солдат вообще. Солдаты слушали пассивно без всякого интереса. В любом случае этот разговор не дал им ничего, и не произвел никакого впечатления на них.
24-е: Напрасно я волновался об ответе офицера Чегорина. Это было просто совпадение. Сегодня я приветствовал его, и он ответил мне очень ясно согласно инструкциям. Я был назначен временным командующим бригады из-за отъезда в отпуск Гревса, командующего Конногвардейским полком.
27-е: Я осмотрел траншеи Конных Гренадеров. Я никогда не видел ничего подобного, это не траншеи, а черт знает что.

2-е: Прибыл «представитель» из Петергофа относительно дела прапорщиков Личагина и Пастухова. Они обвиняются в воровстве. Так как дело не доказано, я должен был отправить их в распоряжение военных властей для назначения их к небоевым постам, как неспособных служить в Коннице. Это решение не понравилось комитету Петергофа, они пошли, чтобы пожаловаться в Совет рабочих депутатов, и те приказали прапорщиков арестовать. Я возмущен вмешательством рабочих в дела подчиненных мне военнослужащих.
9-е: Праздник 6-го эскадрона, который был отмечен только молебном в 10:00. Формирование эскадронами первой линии траншей. Это было живописно.
11-е: Праздник полка. В 12.30 пополудни неофициальный молебен. Я не приглашал власти, единственные, кто следил, были старые уланы Маслов и Арсеньев. После молебна мы пообедали. Мы получили ужасное шампанское от Киевского Экономического Общества и получили часть хорошего качества из Петергофа. Кушелев выпил слишком много и вел себя в непристойной манере. Я приказал Кропоткину исследовать этот инцидент завтра; политические споры среди офицеров.
14-е: Гревс возвратился и принимал командование Бригадой. Настроения во 2-м эскадроне очень тревожны. Они начинают говорить о лишении офицеров их ординарцев.
22-е: Будет ли эта самоотверженная, монашеская жизнь когда-либо заканчиваться?
30-е: Инцидент на празднике полка имел очень грустные последствия, новости об этом распространились искаженным способом среди солдат и увеличили их недоверие. Каждый чувствует себя как на вулкане!

11-е: В полку относительный порядок, спокойно. Я сижу один в землянке. Большая гроза и дождь. Скука и Великая Депрессия. Мне надоела до смерти такая жизнь!
18-е: Приятные новости были получены об успехе 6-го корпуса. Прорыв через три линии. Ночью спланирована разведка боем. Я назначил для рейда штабс-капитана князя Кропоткина и лейтенанта Толстого и восемь добровольцев от каждого эскадрона. В целом получилось 56 добровольцев. Приблизительно 12 полуночи я собрал их в запасных траншеях, объяснил проблему и зачитал телеграмму об успешном прорыве. Знаменосец Бакиновский с моего разрешения также пошел с отрядом в разведку.
19-е: Отряд разведки двинулся вскоре после полуночи. Я сопроводил их по сети окопов и остался их ждать в траншеях. Разведчики забросали гранатами немцев в их траншеях, немцы сбежали. Но оказалось, что невозможно справиться колючей проволокой, потому что наши кусачки не могут перекусить провод. Бакиновский был смертельно ранен, другие возвратились благополучно. Один улан был легко ранен. Я возвратился в штаб полка около 4:00. Бакиновский умер.
В вечерней информации сообщили, что до 8.000 немцев сдались в плен. Наша артиллерия стреляла весь день. Немцы едва отвечали.
20-е: Сегодня, я не знаю почему, мы должны вести максимальный обстрел вражеских линий. Утром наша артиллерия начала интенсивно стрелять, но с большими интервалами. Немцы отвечали, стреляя в мои траншеи: вчера вечером они выстрелили приблизительно 20 снарядов (не больше), сегодня приблизительно 40. Один улан контужен.
22-е: С 12 июля все отпуска запрещены. Это грустно, поскольку я рассчитывал на встречу с Катей в Киеве 1 июля. Сегодня полковник Апухтин уехал получить новое назначение. (Он получил 14-й Новомиргородский полк).
23-е: Кропоткин назначен командовать Псковским драгунским полком. Он уехал.
30-е: Это может показаться удивительным, но наше наступление на юге прогрессирует: взят Галич, 10 000 пленных, 299 орудий. На нашем фронте столь же тихо, как и прежде. Мне невероятно надоели почти 3 месяца этой бесконечной жизни в окопе.

6-е: Вчерашняя газета принесла сенсационные новости о прекрасных событиях в Петрограде: снова военный мятеж, уличные шествия, арест членов правительства и так далее. Замечательно!
9-е: Новости о нашем беспорядочном отступлении в Австрии и о крупном наступлении немцев по фронту шириной в сорок верст. Превосходно для блестящего наступления революционных войск! Чудесно!
10-е: Гибель аэроплана! (Бедствие - в его высоте),
13-е: Замечательная телеграмма Корнилова, столь полная силы, к Временному Правительству произвела большое впечатление на каждого. Около 23:00 немцы открыли отчаянный артиллерийский и пулеметный огонь по нашим траншеям. Я колебался немного относительно того, должен ли я пойти в траншеи или нет, но решил, что надо пойти. Я принял Кропоткина, который нашел Псковский драгунский полк в таком состоянии деморализации, что он отказался принять командование и возвратился. Кропоткин пошел с санитаром Линкевичом в траншеи. Было довольно неприятно идти две версты ночью через поля до траншей под рев взрывов и снарядов. Я добрался благополучно и прошел через траншеи первой линии. Солдаты и офицеры были на своих местах и вели себя превосходно. Оказалось, что это была вылазка отряда вражеской разведки, подход которой был прикрыт ураганным огнем.
14-е: Приблизительно в 12.30 утра все закончилось и наступила тишина. Около 2:00 я возвратился, чтобы систематизировать штабные бумаги. Благодаря тому, что я заставил оборудовать хорошие траншеи, потери, как оказалось, были весьма незначительными: три улана ранены и некоторые контужены. Около 13:00 я получил сообщение из штаба дивизии, что мы будем заменены полком 3-й пехотной дивизии. Неожиданно. Сегодня ровно три месяца, как полк укомплектовал траншеи.
15-е: Замена закончилась в 4:00. Эскадроны, построенные один за другим, двинулись к деревне Пожарки пешком. Коноводы прибыли туда около 11:00. Мою лошадь привели ко мне в траншеях, и я отправлялся верхом в Пожарки, где был готов обед. После обеда отдых, в 16:00 отъезд, и в 23:00 прибытие в деревню Омельно. Какое счастье ложиться на раскладушку после трех месяцев в окопе! Мне была выделена превосходная комната.
17-е: 1-й и 4-й эскадроны посылают в штаб 39-го корпуса.
18-е: Два офицера отправлены на разведку тыловых позиций.
20-е: В 10:00 литургия и молебен в местной церкви. При выходе из церкви, без моего ведома, приблизительно два эскадрона, трубачи и комитет полка, выстроились во фронт. Председатель комитета Гучкин произнес в мой адрес очень трогательную речь и зачитал следующее решение комитета:
"Господин полковник, ночью с 13-е на 14-е июля, в трудное время, когда ураганный огонь артиллерии и пулеметов был открыт по нашим траншеям нашими врагами, Вы, без колебания, игнорируя опасность, прибыли в самое опасное место и показали каждому, что полк и честь полка являются для Вас более драгоценными, чем ваша жизнь. Мы, члены комитета полка, согласно пожеланиям и от имени целого полка, приносим Вам наши чувства восхищения и глубокой благодарности, Ваша доблесть - наша гордость."
Подписано членами комитета полка.
Несмотря на то, что такая речь, обращенная ко мне, противоречила элементарным правилам военной организации и дисциплины, это тронуло меня своей спонтанностью. Я обнял Гучкина и в нескольких словах поблагодарил его и комитет за признательность, которую они выразили.
В 13:00 мы пообедали. Я благодарил офицеров за их отважную службу в таких особенно трудных условиях.
Отправили взрывчатку, чтобы подготовиться к уничтожению мостов через Стыр.
В 17:00 начались спортивные соревнования среди низших офицеров. Я предложил 100 рублей для призов. Было жарко, очень весело, трубачи, местные красоты. Соревнования закончились в 20:00. Из-за нехватки времени я зарезервировал некоторые из неиспользованных призов до следующего раза. После ужина прибыло вино, привезенное Яковлевым из Петергофа. Я сидел с офицерами в этом очень скромном праздновании до 3:00. Мы пели песни и наблюдали красивую, залитую лунным светом ночь.
24-е: Я получил приказ быть готовым через три дня к маршу. По слухам, мы будем
присоединяться к 11-й Армии.
27-е: Отъезд должен состояться 29-го или 30-го. Это будет восьмидневный марш к городку Ямполь.
30-е: Мы отправляемся в 9:00. Намеченное место, как оказалось, было занято. В 3.30 пополудни мы прибыли в умирающую деревню Конче, где и заночевали. Принимая во внимание неожиданно длинный марш, я просил командира дивизии разрешения взять однодневный отдых в деревне Конче и после этого двигаться дальше. Разрешение было получено.
31-е: Инцидент с 3-м эскадроном был наконец решен (распределение компенсации в деньгах, обещанных Апухтиным). Я посылал за всеми делегатами 3-го эскадрона, которые приехали ко мне несколько дней назад с просьбой закрыть этот вопрос. Я сказал им, что теперь, когда я узнал подробности этого дела, ни о каких деньгах не может быть речи. Я советовал им не поднимать вопрос и оставить его как безнадежное дело. Делегаты пошли, чтобы консультироваться с эскадроном и возвратились ко мне снова днем с решением снять вопрос, но они попросили выдать уволенного командира эскадрона. Я пообещал; к счастью, Дворжецкому уже предложили должность в штабе корпуса.

1-е: Мы отправились в 6:00; расположились биваком в селении Новины в 11:00.
2-е: Отправились в 7:00. Достигли в 11.15 утра деревни Моладава.
3-е: Однодневный отдых. Ужин с дамами в Озерян (Вуич, Эллисы и другие). Танец в сарае.
4-е: Отправились в 6:00. Очень живописная область. В 11.15 расположились биваком. 1-я батарея и полковой штаб в деревне Буща. 2-я батарея в деревне Марцелины.
5-е: Двинулись в 9:00 с проводником до деревни Стожок (запутанная дорога через лес). Замечательная природа. Приблизительно в 12 полудня полк обосновался в деревне Залесцы. Штаб полка разместился в замечательном старом усадебном доме госпожи Могильницкой. (Дамы поместья. Фортепияно. Французская беседа).
6-е: Отправились в 9:00 с проводником, расположились биваком в деревне Быковцы в 11.30 утра. Офицеры встревожены из-за отъезда Дворжецкого. Отрицательное влияние Бибикова. Полковой штаб и многие офицеры обосновались в доме помещика Чесновского, построенного в новом, очень уродливом немецком претенциозном стиле.
7-е: Отправились в 6.30 утра и прибыли в 12.30 пополудни в деревню Маклаши. Мы вышли из лесного района, теперь природа напоминает мне область Екатеринослава. Замечательный воздух степей! Мне предоставили красивую комнату в совершенно новом и чистом доме священника.
10-е: Воинственный день в полковом комитете: вопрос демократизации штата офицеров и допуска солдат на офицерские должности. По этому поводу офицерам была представлена петиция в резких терминах. Бурный митинг офицеров. Невероятно трудно командовать полком в условиях, когда никто не знает, чем руководствоваться, и все основные правила нарушены!
12-е: После обеда был назначен митинг офицеров, попросили, чтобы я председательствовал. Обсудили ответ на петицию комитета, предложено несколько проектов, но ни один, оказалось, никого не удовлетворил. Было решено выбрать комитет, чтобы воздействовать на петицию. Казем Бек, Добрышин, Вуич я были избраны в комитет. Офицеры настроены на борьбу; они думают, что пришло время действовать энергично, чтобы победить враждебные движения.
13-е: Днем митинг офицеров, чтобы утвердить ответ на петицию комитета. Я сделал все, что было в моей власти, пробуя смягчить условия.
14-е: Очевидно, конфликт будет решен мирно. Ответ офицеров произвел впечатление на полковой комитет. Офицеры решили принять добровольца Фавелина (торговец) и кавалериста 5-го эскадрона поручика Дрозда. Вуич принял 3-й эскадрон. Дворжецкий будет переведен в штаб корпуса.
20-е: Конференция союза офицеров в штабе 3-й дивизии. Было решено сформировать подразделение, приложенное к штабу Корпуса. Вечером после конференции Андронников и Кропоткин, которые посетили конференцию, приехали ко мне и сообщили сенсационные новости, которыми поделился полковник Варшавского гренадерского полка, что, возможно, на днях может произойти государственный переворот с помощью казаков, чтобы установить военную диктатуру!!? Это очень неожиданно, я боюсь, что это не очень своевременно. Если они потерпят неудачу, это может привести к самым фатальным последствиям. Я удивлен, что раньше ничего не знал об этом. Мой отпуск отложен на неопределенное время.
21-е: Днем я намереваюсь пойти в штаб дивизии. Завтра буду пробовать узнать что-либо от Арсеньева, который, конечно, должен знать об этом вопросе.
Вчера я продал Ксанфа Арсеньеву за 1 200 рублей. Днем пошел в штаб дивизии. Маслов ничего не знает о переменах; он посоветовал мне продолжить отпуск. Оказалось, что он уже послал разрешение мне отпуск. Я пошел в штаб Армейского Корпуса; Арсеньев думает, что все это несерьезно. Он готовится уезжать и не видит никаких препятствий моему отъезду. Таким образом, я решил уехать завтра.
22-е: Около 9:00 я уехал в отпуск на бричке на станцию Сочоволия. Здесь никто не мог мне сказать, когда прибудет поезд. Я ждал. Поезд прибыл после 21:00, грузовой поезд.
23-е: Я достиг Шепетовки около 4:00. После 8:00 я пошел в штаб Кавалергардского полка, который расположен здесь. Я встретил нового командующего, князя Елецкого. Поехал дальше. В Фастове я сменил вечерний поезд на прямой автомобиль на Кавказ. Я был в маленьком купе с Иваном Орловым, который был очень приятен.
25-е: Мы прибыли в Кисловодск около 3:00. С трудом попал на дачу моей семьи; разбудил всех, кроме сторожа.
26-е: Идет дождь; сыро и грязно. Много друзей. Довольно паническое общее настроение. Слухи о погромах.
27-е: Хорошая погода. Можно расслабиться, потому что никто здесь почти никогда не видит "товарищей". Ходит слух о наступлении Корнилова. Всех очень волнует невероятное число абсурдных слухов.
31-е: В эти дни все беседы о Корнилове. В Кисловодске настроения оптимистические! Каждый хочет, чтобы заговор Корнилова удался, и не теряет надежду, несмотря на противоречащие свидетельства.

1-е: Вечером я получил телеграмму о вызове обратно в полк. Это невыносимо!
3-е: Я уехал в 12 полудня.
5-е: Узнал из газет о провозглашении республики в России. Мои поздравления!
6-е: Приблизительно в 12 полудня достиг Шепетовки. Я не мог найти, где находится мой полк.
7-е: В 7:00 я встретил унтер-офицера на станции, с ним доехал до станции Пузырьки, и оттуда на телеге прибыл в полк в деревне Новое Село.
Я узнал, что меня вызвал не штаб дивизии, а Андронников. Его отношения с полковым комитетом стали напряженными. Вопрос дня: демократизация офицерского состава.
12-е: Полковой комитет представил нам комиссара, который только что прибыл (старик, отставной моряк Черноморского флота) и список офицеров более 15 человек, которых они хотят уволить из полка. Я говорил с комитетом, и выразил свое мнение об увольнении офицеров, а также добавил, что если бы офицеры были отосланы в результате их давления, то уехал бы и я. Оказалось, что мои слова произвели большое впечатление в комитете.
13-е: Ко мне явилась депутация от комитета (Локбенский, Церко, Гучкин); они выразили мне их веру, любовь и уважение и попросили, чтобы я объяснил, что вызвало мою речь. Они обещали попробовать, чтобы комитет удалил из списка тех офицеров, которых я указал.
14-е: Я пошел в штаб корпуса. Арсеньева там не было. Я попросил, чтобы Гончаренко сообщил Арсеньеву, что я прошу его освободить меня от командования полком, находя недобросовестным продолжить командовать при существующих условиях, где решения полкового комитета ограничивают мою власть при постоянном вмешательстве "комиссаров" в дела полка.
16-е: Вчера вечером уехал Андронников. В 10:00 полк отправился на новую укрепленную позицию. Около 14:00 мы обосновались в деревнях Михов и Покачевка (3-й эскадрон, учебная команда и батарея 2-й бригады).
17-е: Я пошел в штаб дивизии, чтобы командующий дивизии освободил меня от командования полком, и сообщил об этом Командующему корпуса.
25-е: Обычная вещь. Я отдал приказ полку, что патроны должны быть собраны в эскадронах, чтобы остановить произвольную стрельбу. 2-й эскадрон отказался подчиниться. Трубецкой просит освобождения от командования эскадроном. Я вызвал председателя комитета 2-го эскадрона, но не смог ничего сделать. Завтра я буду говорить с председателем комитета полка.
Я пошел в штаб дивизии, чтобы сообщить командующему дивизии, что невозможно получить больше фураж.
Командующий дивизией сказал мне, что он передал мой запрос командующему Корпуса, который поручил ему сказать мне, что необходимо подождать, в штабах вопрос с офицерами будет скоро решен.
26-е: Я говорил с Николаевым, председателем полкового комитета; он обещал мне, что он поговорит со 2-м эскадроном лично. Если ничего не выйдет из этого, то я составлю рапорт о зачислении меня в запас.
29-е: Я отправлялся в 6.30 утра. В 1-м эскадроне было взволнованное настроение. Я прибыл в тюрьму около 13:00. Погром был выполнен 266-ым Пехотным полком: компания, составленная из амнистированных преступников участвовала в погроме. Во многих магазинах рылись, некоторые были подожжены. Потери были большими. Теперь внешне все спокойно в городе. Была встреча с комиссаром (плутоватый молодой товарищ) и с представителем армейских отделений комитета полка.
30-е: Объявлено, что полк должен собраться в установленном порядке в 9.30 утра около бараков 2-го пехотного полка. Перед построением было объявлено 1-м эскадроном, что они не будут применять оружие. Комиссар говорил с комитетом эскадрона. Кажется, что он был в состоянии убедить их повиноваться. Солдаты 266-ого полка получили приказ арестовать некоторых из подстрекателей. Комиссар "приказал", чтобы бараки были окружены. Все закончилось благополучно.

2-е: Я просил отдать приказ переместить полк в соседнюю деревню. Пребывание в Остроге имело развратное влияние на полк.
3-е: 1-го октября 5-й эскадрон был отправлен в Кривань для поддержания порядка. В течение ночи с 3-го на 4-е дезертиры были пойманы.
4-е: В 14:00 я оставил деревню Вильбовно. Штаб полка находится в деревне Соловье. Один эскадрон был оставлен в Остроге. Эскадрон будет освобожден через два дня.
6-е: У меня нет больше сил продолжать такое поддельное командование. Я сообщил о моей отставке командиру дивизии, и написал письмо Маслову с запросом об отпуске.
9-е: Мы пили вино, привезенное из Петергофа, поскольку так или иначе оно было бы украдено. К сожалению, я выпил слишком много хорошего вина. Я посылал за трубачами, которые играли до 4:00. Офицеры были очень счастливы.
10-е: Моральное похмелье.
13-е: Командующий армией приказал, чтобы полк отловил дезертиров, которые терроризируют население на большой территории: Острог, Славуша, Изяславль, Ямполь, Шупик. Я сообщил руководителю гарнизона, что у меня в наличии только три эскадрона и что этого недостаточно, чтобы прочесать огромную территорию. Я предложил разместить по одному эскадрону в каждой из следующих деревень: Боложевка, Мякоты и Мокрец, в которых, согласно телеграмме Командующего, было наиболее угрожающее положение. Руководитель гарнизона согласился.
14-е: 1-й эскадрон отправился в Боложевку, 2-й в Мякоты, 3-й в Мокрец.
15-е: Я получил сообщения от командиров эскадронов, что в их районах все тихо, и что жители не жаловались на дезертиров.
17-е: Я получил разрешение уехать в увольнение, но 19-го я должен остановиться в штабе Корпуса. Малама принимал командование 1-м эскадроном, Ильин - 2-м, Кейст, Осоргин и Тизенгаузен подали рапорты о переводе в запас.
18-е: В 14:00 я выехал на телеге в 3-й эскадрон в деревне Мокрец, где я провел ночь. Хороший дом арендатора Сангушки, очень дружелюбного.
19-е: Я уехал в 9.30 утра и достиг штаба дивизии в деревне Клембовка приблизительно в 11.30 утра. В 12.30 я уехал на машине с Барановским и Ильиным. Около 15:00 я прибыл в штаб Корпуса, где обсуждали с председателем комитета полка вопрос о сокращении числа людей, из-за недостатка питания.
Абалешев не дает хода моему рапорту, но вежливо обещает мне любую помощь, если я успокоюсь. Ночь провел в штабном вагоне по дороге к станции Пузырки, где я ждал поезда до 12.30.
21-е: Я прибыл в Киев около 8:00.

       Дневник отца заканчивается октябрем. Что касается оставшейся части 1917 года, то мы знаем, что отец в октябре получил отпуск, чтобы посетить свою семью в Кисловодске, где он присоединился к ней. Он не возвратился в армию, поскольку вся структура российской армии развалилась. Отец оставался в Кисловодске до сентября 1918 года. Мать возвратилась в Кисловодск в июне и не возвращалась больше в Санкт-Петербург. Она сняла дом на улице Российская, 35. Жизнь была спокойна до большевистского переворота октября 1917 года, и даже до 1918 года не было заметно ухудшения положения. Вот как Майкл Игнатьефф описывает Кисловодск того времени:

      «Небольшой курортный город Кисловодск расположился в предгорьях Южного Кавказа между Каспийским и Черным морями. Там была миниатюрная железнодорожная станция, выкрашенная в синий и белый цвета, круглый концертный зал и россыпь домов отдыха, вилл и отелей, сгруппированных вокруг минеральных нарзанных источников, известных по всей России своим восстанавливающим эффектом на больную печень и пищеварение. Лето 1917 года было не похоже на другие лета. Кисловодск был лихорадочным, пылающим, как туберкулезный больной. Нефтяные бароны с русских нефтяных месторождений в Баку в 200 милях к юго-западу мчались в своих экипажах по бульварам, обсаженных тополями, их пьяные кавказские охранники стреляли из револьверов в воздух. Гранд-отель был переполнен ранеными офицерами, потягивавшими нарзанную воду и проходившими электротерапию у светских врачей. Вверх и вниз по покрытым решетками дорожкам Виноградной аллеи, главной набережной города, прогуливающиеся офицеры и их дамы делали вид, что они не беженцы, а на отдыхе. В то время еды было в изобилии. Сады и пшеничные поля Южного Кавказа были богаты и обильны. Новости о нехватке продовольствия, грабительских бандах дезертиров и забитых железных дорогах дальше на север достигали Кисловодска, как будто с далекой планеты»

       Это был, вероятно, один из самых трудных периодов в жизни моей матери, особенно период с сентября 1918 до 20 января 1919, когда она жила под режимом большевистского террора с двумя маленькими детьми и отделилась от моего отца.
С другой стороны, появилось много новых друзей в те трудные времена, а старые дружбы стали более крепкими в условиях испытаний. Многие из этих связей продолжались последующие годы в эмиграции.
Одной из них была связь с семьей генерала Врангеля, которая позволила Наде чувствовать себя как дома в русском обществе в Си Клиффе (Sea Cliff), штат Нью-Йорк, когда они поселились там в 1950 году. Генерал Врангель умер в Брюсселе в 1928 году, но его жена и дети переехали в США и там оказали нам большую поддержку. Семья подружилась также с Майклом Хартманом, отец которого был с моим отцом в Баталпашинске, в то время как их жены оставались в Кисловодске. Хартман и его жена Мика стали близкими друзьями Нади в Си Клиффе.

       Наконец, семьи Бурсак и Щербатовых, особенно Кира Бурсак, позже Blackwood, которая была близким другом моей матери и в Кисловодске, и позже в Ницце, и чей сын Владимир Бурсак (прозвище Фошка) был одного возраста с Георгием, а дочь Киры Блэквуд была моей ровесницей. Они и Щербатовы продолжали быть богатыми на Ривьере благодаря наследству Хьюза. Кира Блэквуд и княгиня Галя Щербатова были сестрами, урожденными Хьюз, и их семья владела большей частью огромных угольных шахт в Донецком бассейне в восточной Украине, которые были потеряны во время революции, но, как международные промышленники, они все еще имели весьма существенные активы в Англии.

      Они обеспечили Георгию и мне прекрасное знакомство с английской культурой и оказали большую помощь в нашей будущей карьере, особенно моей. В 1949 году Владимир Бурсак был секретарем IATA Traffic Conference No. 2 (конференция Международной ассоциации воздушного транспорта IATA) в Париже и нанял меня в IATA в то время, когда во Франции было очень трудно найти работу, а позже, отчасти из-за моего английского аристократического акцента, это открыло для меня судьбоносную возможность переехать в Монреаль в 1954 году и начать там карьеру финансового аналитика.

      По этим причинам я включил сюда несколько подробностей о Кире Блэквуд и Гале Щербатовой в Кисловодске, а также некоторые выдержки из книги Луизы Патен (Louise Patin) о жизни в 1918 году. Могу добавить, что дети Щербатовых, Мишель и Галя, были одними из моих лучших друзей-подростков, и мне очень нравилось, когда меня приглашали на вечеринки на их роскошную виллу «Александра» в Каннах, где я оставался на ночь.

      Некоторые выдержки из книги Луизы Патен:

«14 января 1918 года. Иностранцы теперь настоящие пленники в России. Транспортные компании больше не принимают русские деньги, а у большинства иностранцев нет других денег. Поставки дорожают с каждым днем. Сегодня один старый армянин запросил 60 франков за ремонт резиновой подошвы на ботинке, мелочь, но теперь все так.
В Петрограде происходят массовые убийства. Здесь каждую ночь в частных домах происходят вооруженные нападения, и, как я слышала, кто-то сказал, на это обращают не больше внимания, чем на пение птиц. Каждый вечер мы думаем: не наступит ли наша очередь сегодня ночью?

21 января. Солдаты и казаки теперь объединились против кавказских горцев. Кажется, последние всегда жили в хороших отношениях с казаками.

22 января. Город полон пьяных солдат, которые врываются в частные дома для «обыска» без всяких ордеров на обыск, просто пользуясь правом сильного. В связи с этим я открыла черту русского характера: в аристократических семьях почти все дети говорят об этих поисках и как будто ждут их, как чего-то забавного: никакого возмущения, одно любопытство. А между тем условия, которые ставят бывшим офицерам их солдаты, просто ужасны, особенно для бедных. На соседней с нашей улице живет выгнанный солдатами гвардейский офицер; он занимает с семьей жалкую каморку и живет починкой обуви.

4 февраля. Нет сомнений, что русская революция, как и наша французская революция, есть дело рук масонов и была подготовлена в ложах. Огромная роль, которую сыграли евреи в настоящем событии, выбор эмблем, используемых большевиками для украшения своих красных флагов, отрицание всякой религии и преследование священников — все это многочисленные доказательства деятельности масонов в этой несчастной стране.

8 февраля. Теперь бесполезно ждать почтальона, их больше нет. Никакой почты, никаких новостей, ничего, кроме двухнедельных русских газет, привезенных сюда путешественниками.

13 февраля. Бесконечные очереди стоят перед банками; дворяне, бывшие министры, генералы, светские дамы общаются с богатыми промышленниками. Все, кто когда-то принадлежал к высшему обществу, теперь толпятся, чтобы получить 50 или 100 рублей, которые банк соблаговолит выдать им из миллионов, которые большинство из них доверили этим банкам. Солдаты, уличные мальчишки насмехаются над ними: «Эх вы, господа, теперь ваша очередь встать в очередь».

19 февраля. Теперь сюда прибыли красногвардейцы. На всех стенах расклеены листовки, в которых все офицеры, носящие эполеты, подлежат аресту (революционный комитет), поскольку эти знаки отличия отныне запрещены. Под этим предлогом в Киеве было убито 18 000 офицеров. Там тоже в листовках на стенах указывалось, что офицеры должны предоставить свои документы Совету и, когда они прибыли, все были уничтожены их собственным оружием.

13 апреля. Нехватка денег вынуждает бедных гвардейских офицеров соглашаться на самую черную работу. Они нанимаются за 10 рублей в день пахать огороды и ухаживать за коровами. Многие стали сапожниками. Я знаю генерала, бывшего командира Лейб-гвардии Гусарского полка, который теперь шьет обувь для своей семьи и своих друзей.

14 июня. Сегодня утром я проснулась, услышав ожесточенную пулеметную стрельбу. Казаки и горцы атаковали большевиков, которые засели в своих штабах в прежней больнице на Тополевой Аллее и Нарзанной галерее.
Перестрелка длилась весь день, и выстрелы артиллерии слышались в течение ночи до 9:00, когда большевики отбили обратно город и выгнали казаков. Это было первый раз, когда Шкуро вошел в Кисловодск. Он приехал, чтобы забрать свою жену, но не был достаточно силен, чтобы захватить город.

16 июня. Вчера был ужасный день. Большевики были единоличными хозяевами в городе и устроили репрессии. Каждый выстрел, который мы слышали, каждый винтовочный залп, разрывающий воздух, говорил об окончании чьей-то человеческой жизни. Затем я встретилась с родителями молодой княжны Гали Щербатовой (из английской семьи, она была женой Михаила, младшего брата моего работодателя), и они рассказали мне о драматическом приключении, героями которого были эти молодожены. Вчера в 8 утра несколько вооруженных людей пришли арестовать князя Михаила и отвезти его в Нарзанную галерею на расстрел. Его перепуганная молодая жена бросилась перед ними и сказала солдатам, что разделит его судьбу. Их повели в Нарзанную галерею, где они увидели ужасную картину: трупы только что расстрелянных людей покрывали пол, идти приходилось по крови, которая стекала даже по стенам, солдаты и пленные казаки кидались друг на друга, те, у кого есть оружие, стреляли в них или рубили своими саблями. Мужество двадцатилетней женщины не покинуло ее, и она крикнула командиру Красной гвардии, что ее муж невиновен и был арестован по ошибке. Одновременно ее родители связались с Советом (я думаю, что их большое состояние было важной помощью в то время). Председатель городского комитета согласился поговорить с главой Совета, который приказал, чтобы пару привели к нему.
Теперь перед домом Совета на Тополевой улице течет настоящий поток крови, и именно туда отвозят арестованных. После долгих дебатов председатель приказал их освободить. Сейчас 5 часов вечера.

19 июня. Почти в каждом доме были проведены обыски. Все военное снаряжение, нижнее белье, простыни, обувь, очки, садовые инструменты - все было изъято. У молодого офицера, которого мы знаем, не было ничего, кроме формы, из одежды остались только трусы и халат. Князь прислал ему рубашку и старые брюки. Поскольку в городе введено военное положение, выходить на улицу после 8 часов вечера запрещено, и мы проводим вечера в саду. Мы в числе счастливчиков, в нашем саду есть тенистые аллеи со скамейками, и он похож на парк в миниатюре, где можно в полной мере насладиться очарованием прекрасных июньских вечеров.

1 июля. Вчера юная княжна Гали Щербатова рассказала мне, что случилось с ее сестрой, муж которой был предводителем дворянства в Екатеринодаре. Большевики только что арестовали его, и, когда банда солдат уводила его на расстрел, другая банда ворвалась в дом, ломая мебель, и искала его жену, чтобы расстрелять ее вместе с мужем. Бедная женщина пропала бы, если бы не сообразительность старой девы, которая накинула ей на плечи шаль, повязала на голову платок, завязала на поясе фартук и дала свои собственные очки. Одетая в это платье, она смешалась с другими слугами и наблюдала, как грабят ее собственный дом. Дрожа всем телом и полумертвая от страха, она услышала ужасный спор между большевиками и няней ее детей. Солдаты хотели схватить бедных малышей, мальчика в возрасте 3 лет и девочку в возрасте 2 лет, и поместить их в пролетарский детский дом. Медсестра героически защищала их, сказав, что никому их не отдаст, и, поскольку у них больше нет родителей, она будет растить их сама. Она говорила так убедительно, что спасла детей. В это время мать наливала солдатам напитки, стараясь, чтобы они не заметили, как дрожат у нее руки. Ценой огромных усилий ей удалось сбежать в тот же вечер, все еще переодетой, как была, и ее увез крестьянин на своей телеге. Так она воссоединилась со своими родителями, чтобы дождаться того времени, когда сможет вернуться к своим детям. Они забили ее мужа прикладами ружей еще до того, как добрались до места, где его должны были расстрелять.

6 августа. Моя подруга-француженка, старая мадам Удин, рассказала, как живут те, кто раньше был беден. Она пошла навестить своего молочника и увидела, что в 7 часов утра семья сидит за столом, накрытым белой салфеткой. Они ели яйца, холодный ростбиф, помидоры, белый хлеб с маслом и пили чай с сахаром. Бедная старая француженка, которая два месяца голодала, не могла поверить своим глазам.

1 октября. В августе и сентябре город дважды переходил от белых к красным, которые теперь снова стали нашими хозяевами. Я была свидетелем эпизодов паники, когда толпы людей, принадлежащих к Белому движению, спасались бегством; женщины, дети, старики, бегущие и толкающие друг друга, исчезали в длинных очередях далеко между горами. Они бежали навстречу неизвестности - нападениям кавказских разбойников, голоду, ледяным ночам, изнурительным походам - и все это, возможно, для того, чтобы оказаться в деревне, населенной красными, которых в этих краях было довольно много. Вечером после первой тревоги белым удалось отбить атаку красных, и беглецы, которые все еще находились недалеко от Кисловодска, смогли вернуться. Вернулась уверенность, и все выглядело довольно спокойным, когда произошло новое и ужасное нападение большевиков; они окружили город железным кольцом. С 8 часов утра до 14 часов дня винтовочная стрельба не утихала и сопровождалась грохотом артиллерии и треском пулеметов. В конце концов, красные одержали победу, и белые обратились в бегство.

Были развешены новые листовки, привлекающие множество читателей; они призывали пролетариев убивать священников, офицеров, дворян - всех врагов революции. Не очень обнадеживающий факт: семьи большевиков уезжают в большом количестве, и когда они уедут, останутся только солдаты и "буржуи", и что будет тогда? - Да хранит нас Бог! Эти постоянные обыски дома выводят из себя, у нас создается впечатление, что нам больше ничего не принадлежит. Ключи приходится оставлять на мебели. Если человек уходит ненадолго, он никогда не уверен, что по возвращении не найдет пустой дом. Такое случалось со многими людьми. Город представляет собой мрачное зрелище, большинство жителей ушли с белыми, почти все богатые дома забиты больными или ранеными солдатами. Лекарств больше нет, аптеки пусты или закрыты. Больные умирают в огромном количестве.

26 октября. Красные торжества по случаю годовщины революции уже прошли. Большевики используют эту возможность, чтобы увеличить грабежи. К Шидловским солдаты ворвались в дом около 22:00, чтобы заставить господина и госпожу Шидловских отдать все деньги, они пытали их и искололи вилками. Они оба в ужасном состоянии». (Надя рассказывала мне, что Шидловские жили на верхнем этаже нашей виллы, и как мы были напуганы, когда их грабили, но в тот день они оставили нас в покое. Я помню, как она сказала мне, что наша няня забрала все наши вещи, а потом стояла перед своей дверью и кричала солдатам, что там только ее собственные вещи, и они не зашли).

6 ноября. Красные обложили налогом все товары, в результате чего все продукты исчезли, а магазины закрылись. Больше нет никакого белого хлеба, молока, масла или фруктов. Пекарни остались открытыми, и людям приходится стоять в очередях по 4-5 часов, чтобы получить полфунта почти несъедобного черного хлеба, который советские власти соизволяют нам продавать. Кира Альбертовна, сестра принцессы Гали, уехала сегодня вечером, переодевшись крестьянкой, в телеге с картошкой. Один мужчина потребовал с нее крупную сумму денег за то, чтобы он вывез ее из города, и она отправилась в Екатеринодар, который сейчас удерживают белые, где она надеется найти своих детей.

28 декабря. Кира Альбертовна добралась до Екатеринодара, где обнаружила своих детей в добром здравии. Медсестра вышла замуж за генерала, который защищал семью Бурсак».

       … Я глубоко обеспокоен, потому что до сих пор не получал от вас никаких известий. Хартман уже получил кучу писем от своего друга. Более того, я очень обеспокоен паникой, которая, по-видимому, произошла в Кисловодске вскоре после моего отъезда оттуда, и я надеюсь, что вы пережили ее. Мы живем здесь очень хорошо, ситуация на нашем широком фронте стабилизировалась, у нас было несколько успешных стычек, в ходе которых в разное время мы захватили три пулемета, несколько винтовок и пушку. Но, конечно, учитывая ширину нашего фронта, имеющиеся в нашем распоряжении силы, и то малочисленное оружие, которым мы располагаем, нет никакой уверенности в том, что принесет завтрашний день. За все годы моей службы я никогда не служил в штабе и сейчас не могу привыкнуть к мысли, что я больше не служу в боевом подразделении, и мне кажется странным, что у меня только кабинетная работа. Несмотря на все это, человек действительно испытывает чувство оживления, возвращаясь к своей хорошо знакомой рутине.
       Меня продолжают удивлять относительно низкие цены. Представляете, десять отличных яблок, которых даже в Кисловодске не найдешь, стоят здесь всего один рубль. Я еще не говорил вам, что у меня теперь есть лошадь. Это очень дружелюбное серое животное, я с большим удовольствием катаюсь на нем после почти годичного перерыва. Недавно мы с Хартманом совершили довольно продолжительную поездку, осматривая позиции в окрестностях Баталпашинска.
       Я случайно встретил здесь Марию Эдуардовну (забыл ее фамилию), она раньше жила у Башиловой, помните? Она почему-то была очень рада меня видеть и пригласила к себе в гости, но я пока не нашел времени. Вы знаете, как отправлять мне письма? Отнесите их в штаб-квартиру нашего филиала, которая, как я слышал, переехала из гостиницы "Московская" в "Нарзан I", и там передайте их Гоге, который отправит их, когда у него будет возможность.
       С нетерпением жду вашего письма, чтобы узнать, как вы живете и что происходит в Кисловодске, откуда в последнее время поступало очень мало новостей. Здесь сейчас собралось некоторое количество беженцев из Кисловодска, которые ждут возможности отправиться дальше. Но пока Невинномысская не взята, это практически невозможно сделать. Расскажите об этом Орлову, если у вас будет возможность, поскольку он интересовался этим вопросом.

       Я пишу вам из совершенно неожиданного места и при совершенно неожиданных обстоятельствах. Если вы получили мою телеграмму, то уже знаете, что по прибытии в Минеральные Воды я представился Врангелю, который немедленно назначил меня офицером, исполняющим обязанности генерала для особых поручений. Мне выделили целое купе первого класса в штабном вагоне, где я отлично выспался, а на следующий день мы отправились в Прохладную на встречу с Ляховым, где я получил важное задание.
       Вы знаете о стратегическом значении Грозного. И Деникин теперь озабочен тем, чтобы Грозный был занят частями Добровольческой армии до того, как его захватят англичане, которые тоже положили глаз на этот лакомый кусочек. Никто в штаб-квартире точно не знал, где находятся англичане и находятся ли они близко к Грозному или далеко от него. Врангель решил послать меня туда с отрядом, чтобы временно взять там власть в свои руки и вести переговоры с англичанами, если они появятся, но не дать им занять город с самого начала. Задание было трудным, но интересным. На выезде из Прохладной мне пришлось догонять отряд Покровского, который ушел далеко вперед. Я начал свое путешествие в поезде княгини Урусовой, который двигался в том же направлении. Войска продвигались так быстро, что не было времени наладить связь по железной дороге, и поезда отправлялись без телеграфной связи, по одноколейному пути с одним локомотивом, идущим впереди с предупреждением о том, что поезд находится в пути. Последний отрезок пути я проделал на бронепоезде, который вечером доставил меня на станцию в станицу Мекенскую, которую враг покинул только днем того же дня.
       Железнодорожные станции на пути представляли собой ужасное зрелище: все они были завалены телами красноармейцев, больных сыпным тифом. Умирающие лежали между трупами и не получали помощи. На станции Мекенская мне сказали, что штаб Покровского находится в соседней станице, которая находилась примерно в трех верстах от станции, и я отправился туда пешком. Однажды я ехал в повозке за штабом Покровского, а на следующий день на станции Николаевка был сформирован патруль, с которым я двинулся на Грозный. Мне дали верховую лошадь. Мне было предложено продолжить продвижение с этим отрядом до Грозного и, заняв его, взять на себя функции главнокомандующего городом и прилегающим к нему нефтедобывающим районом. В первый день нам не удалось взять Грозный. Товарищи окопались вокруг города и упорно сопротивлялись. Но ночью по какой-то причине Красная Армия оставила город, а на следующий день мы заняли его без боя. Вы не можете себе представить, с каким энтузиазмом нас встретили: толпы людей следовали за нашими войсками, произносились речи, они кричали «ура!». В тот же день я приступил к своим обязанностям управляющего городом, и мои приказы были расклеены на улицах. На меня свалилось решение очень и очень сложной задачи.
2 февраля. Повод отправить вам письмо, начатое 26 января, представился сегодня неожиданно. Вот уже две недели я являюсь «королем» Грозного и надеюсь, что скоро меня освободят, потому что для продолжения управления городом необходимо решить множество очень сложных проблем, а они мне совершенно не по силам, поскольку у меня совершенно нет никакого административного опыта.

       Похоже, я теперь прочно застрял в Грозном. Несмотря на мои неоднократные просьбы уволить меня и заменить более опытным человеком, они меня не отпускают. Вы не можете себе представить, насколько трудное у меня положение: я должен воссоздать целый ряд ликвидированных институтов из ничего. У меня нет денег и вообще нет доступных кредитов, нет людей. Целый день меня донимают сложнейшими проблемами, которые я совершенно не в состоянии решить, поскольку не имею никакого опыта в управлении и мне не у кого спросить совета. У меня нет офиса, нет опытных помощников, кроме одного старого казачьего полковника, который служит у меня начальником несуществующего офиса. В городе бушует страшная эпидемия брюшного тифа, и бороться с ней практически невозможно, потому что нет ни лекарств, ни медицинского персонала, ни продуктов питания. Больные голодают и содержатся в ужасном состоянии, они просто лежат на земле, даже без соломы. Грозный - одно из самых сложных для управления мест на всем Северном Кавказе по следующим причинам: именно здесь сталкиваются друг с другом совершенно разные потребности казаков, горцев, горожан и огромной армии рабочих. И вот в какие обстоятельства забросила меня судьба! Я бьюсь, как рыба, вытащенная из воды, и чувствую, что не справляюсь со своей задачей! Вдобавок ко всему, нигде я не видел таких сумасшедших цен, как здесь. Фунт черного хлеба стоит 6 рублей, 25 сигарет - 15 рублей, коробок спичек - 4 рубля, и так же на все остальное. 15-го ожидается приезд Ляхова, и я снова буду просить его освободить меня от поручения, которое я не могу выполнить.
       Я ужасно боюсь, что мне, возможно, придется остаться здесь до тех пор, пока штаб армии не покинет Кисловодск, и тогда одному богу известно, когда я снова увижу вас. Как здоровье Врангеля? До нас дошли слухи, что его состояние очень тяжелое. Очень тяжело жить, не получая от вас вестей. Попробуйте отправить телеграмму через штаб армии. Четыре месяца мы жили, не получая известий друг о друге, но тогда все было по-другому, вы жили на территории, удерживаемой врагом. Сейчас это совершенно неприемлемо.

       Я все еще страдаю здесь, в кошмарной обстановке, и постоянно прошу освободить меня от выполнения задания, выполнить которое не в моих силах. Не следует ставить людей в подобное положение. Все учреждения города ежедневно осаждают меня просьбами о деньгах, и я не могу удовлетворить их, поскольку не получаю никаких авансов. Ничего не делается для обеспечения города продуктами питания и хлебом. Голодают не только госпитали, но и все население города, а цены растут с каждым днем из-за нехватки продовольствия. Таким образом, фунт белого хлеба подорожал до 15 рублей, и даже по этой цене его трудно найти. Постоянные просьбы о деньгах со стороны изголодавшегося персонала и поставщиков довели главного врача, который руководит всеми больницами, до такого состояния, что он упал в обморок, когда пришел ко мне на прием. В довершение всего: после нашего неудачного рейда в Чечню с целью захвата окопавшихся там большевиков мы оказались в состоянии войны с чеченцами, и из-за этого даже небольшой поток продовольствия, который начал поступать из Чечни, теперь прекратился. Я не могу себе представить, чем все это закончится. В настоящее время ситуация катастрофическая. Я каждый день посылаю телеграммы Ляхову, но не получаю ответов.
       Мне грустно... Я отправил вам такое мрачное письмо, но сам я нахожусь в таком состоянии духа, что не могу говорить ни о чем, кроме проблем, которые меня беспокоят.

       У меня есть всего пара минут, чтобы написать несколько слов. Один очень любезный господин сейчас уезжает в Кисловодск и заехал сюда, чтобы забрать это письмо. Я в добром здравии и, вероятно, скоро приеду в Кисловодск, потому что со дня на день сюда должен прибыть губернатор, чтобы сменить меня.

       … А теперь я очень прошу вас, не приезжайте сюда, во-первых, потому, что в конце концов им придется меня заменить, и тогда наши пути могут пересечься. Я получил телеграмму из штаба армии в Ростове от 9 марта, в которой мне предписывалось прибыть в штаб в Ростове после передачи моих обязанностей здесь полковнику Балбашевскому, но Балбашевский здесь еще не появлялся. Во-вторых, потому, что военная ситуация здесь стала довольно серьезной после нашей неудачной операции против Чечни, в которой до сих пор не было никаких улучшений, и все еще могут возникнуть всевозможные осложнения. В любом случае, когда я передам свои обязанности, я заеду в Кисловодск на неделю по пути в Ростов. Я очень сожалею, что не догадался раньше попросить вас прислать мне оставшиеся вещи при первой же возможности. Я прожил здесь почти два месяца с одной парой ботинок, которые скоро перестанут служить, и с двумя рубашками. Но теперь уже слишком поздно отправлять эти вещи, по крайней мере, я на это надеюсь!
       Теперь я не только губернатор города, но и командующий гарнизоном.

       10 апреля я благополучно добрался до Ростова. Там я нашел свой штаб, доложил, куда должен был явиться, и отправился к начальнику квартирмейстерской службы, чтобы получить жилье. Мне сразу предоставили номер в бывшей гостинице «Москва», откровенно говоря, довольно убогий, маленький и прямо под крышей, но пригодный для проживания. Номер комнаты - 71. Пообещали заменить его на другой, который будет реквизирован в каком-нибудь частном доме. Жизнь в Ростове кипучая, с большим оживлением, с множеством магазинов, в которых можно найти все, но все они очень дорогие. Однако здесь нет никаких развлечений. Раньше их было много, но недавно Круг счел необходимым запретить абсолютно все, даже синематограф.
       До сих пор я почти не встречал знакомых. Я навестил Гревса, который болен чем-то похожим на острый приступ малярии; он очень настойчиво предлагал мне бригаду в дивизии, которую он вот-вот получит. Я пока не дал ему окончательного ответа, но хочу посоветоваться с Врангелем, которого мы ожидаем здесь со дня на день. Я был у Орловых, но не видел его, так как он уехал на целый день в Новочеркасск. Наталья Григорьевна совсем чокнутая, она все критикует, всего боится и жестикулирует больше, чем когда-либо. Я встретил там двух дочерей Урусовых, которые прибыли сюда со своим санитарным поездом. Я прогулялся с ними по городу, отвел их в кофейню выпить кофе и проводил до поезда, который мы с большим трудом нашли на каких-то боковых путях вдали от станции. Я немного посидел с княгиней Урусовой в их столовой, и представьте, кого я там встретил? Мисс Льюис! Конечно, она меня не узнала и вспомнила, кто я такой, только когда я сказал ей, что я отец Брауни*. Она попросила меня передать Нене, что она целует ее. Мисс Льюис сказала мне, что видела Хопи (Hopey)** в Екатеринодаре. Было бы интересно узнать, что ваша мама рассказывает о своей поездке.
       Напишите мне, как вы устроились в Екатеринодаре, наверняка очень плохо. Что собирается делать Хопи? Вы, конечно, пробудете в Екатеринодаре дольше, чем ожидали, но я все равно адресую это письмо в Кисловодск. Здесь, в штаб-квартире, меня ждал очень приятный сюрприз: я получил много денег, свою зарплату за два месяца, некоторые премиальные, ежедневные расходы и т.д. Пешков пока не появился с лошадью.

*Вероятно, Брауни – домашнее прозвище сына Георгия (родился 25 марта 1915 г. в Петербурге).

**Теща Ильи Михайловича, графиня Надежда Александровна Бобринская, урожд. Половцова (1883-1920). Во время Русско-японской войны графиня Бобринская работала в Красном Кресте и была отмечена наградой. После смерти отца унаследовала имение San-Roman в окрестностях Монте-Карло. В 1914 году с началом первой мировой войны заведовала отделом воинского благотворительного общества Белого Креста. В 1919 году проживала в Екатеринодаре. С целью ознакомления с условиями тыловой жизни и положением Армии выехала с двумя или тремя медсёстрами в Гурьев. Оттуда в январе-марте 1920 года вместе с остатками частей Уральской армии была вынуждена совершить тяжелейший переход вдоль восточного побережья Каспия в Форт-Александровский для эвакуации на Северный Кавказ. Первую половину пути прошла с отрядом Б. К. Фортунатова, отстав, присоединилась к генерал-лейтенанту В. С. Толстову. По прибытии на место заболела и 20 марта 1920 года скончалась.

       Спасибо вам за письмо из Екатеринодара. Как хорошо, что Хопи привезла вам вещи из-за границы; мне всегда было очень больно видеть, в какие лохмотья вы были одеты, и не иметь возможности чем-либо помочь. Недавно я отправил вам письмо в Кисловодск по почте, будет интересно посмотреть, как скоро вы его получите.
       Вчера приехал Врангель, он приехал один, без своей семьи. Он полностью поправился, и его лицо даже выглядит немного полнее. По его словам, похоже, что теперь я стал настоящим администратором, и, по-видимому, мое имя упоминалось в Екатеринодаре как одно из претендентов на пост губернатора Черноморской губернии. Здесь мне предлагают две бригады, одна из них в составе Первой кавалерийской дивизии, которая раньше была на Грозненском фронте, и это предложение было сделано генералом Шатиловым через Врангеля. Это очень приятный человек, с которым я подружился в Грозном. Другой вариант был предложен Гревсом. Я принял второе предложение, хотя был бы рад присоединиться к Шатилову. Однако Гревс сделал свое предложение первым, к тому же именно сюда собираются все свободные уланы, а также офицеры 2-й дивизии. Вчера Гревс уехал в свою дивизию и пообещал телеграфировать мне оттуда, когда они примут решение по моему делу. А пока я буду продолжать оставаться в штабе. Мне было поручено возглавить английскую миссию и позаботиться о них, когда они прибудут сюда 18-го. Миссия состоит из трех генералов и восьми младших офицеров.
       Я ем здесь в штабной столовой, где нас неплохо кормят и даже иногда дают мороженое. Цены там относительно низкие: обед и ужин всего по 8 рублей в день.

       Я посылаю вам 85 рублей вашими кисловодскими деньгами, которые здесь совершенно недействительны и даже не принимаются к обмену Государственным банком.
       Два дня назад сюда прибыла английская миссия; в ее состав входили три генерала во главе с генералом Бриггсом, семь младших офицеров и американский майор. Мне было поручено сопровождать их. Программа дня была следующей: утром я встретил их на вокзале, откуда мы проследовали в штаб армии, где миссия ознакомилась с работой каждого из подразделений. В два часа обед в штабе. Мне пришлось позаботиться о рассадке гостей за столом, что оказалось далеко не простой задачей. После обеда мы отправились на местные скачки, после которых англичанам показали казачью джигитовку (необычную езду верхом), которая им очень понравилась. Среди членов миссии я был знаком еще со времен Грозного с генералом Бриггсом и его помощником капитаном Стерлингом, очень приятным молодым человеком. Звегинцов, Пашков и Оболенский приехали в качестве переводчиков с английского. Вечером Врангель устроил у себя на квартире ужин в кавказском стиле с музыкой, пением, лезгинкой и тулумбашем (кавказскими танцами и музыкой). Англичане изрядно напились, и были в восторге от этого застолья, которое закончилось около 3 часов ночи, а на следующий день нам пришлось вставать в семь, чтобы ехать в Таганрог. В Таганроге мы посетили очень интересный Русско-Балтийский завод, производящий снаряды, патроны и ружья. Англичане хотели отправиться на некоторые участки фронта, но ввиду тревожной ситуации на определенных участках эта поездка была отменена. Мы вернулись в Ростов, где попрощались с миссией, которая затем вернулась в Екатеринодар.
       Прошу прощения у бедной Ирочки Балашовой, я не смог отправить вам письмо с Остен-Сакеном, потому что, когда я увидел его утром, он не был уверен, поедет ли в Кисловодск, а потом уехал, не дав мне знать.

       Скоро годовщина нашей свадьбы, о которой я не хочу забывать, как в прошлом году из-за вашей болезни. Я шлю вам свои самые искренние поздравления и очень сожалею, что не могу быть с вами в этот день. Я очень рад, что Хопи привезла вам такие незаменимые вещи, безусловно, хорошего качества. Я очень хочу, чтобы вы поскорее надели их. То, что она привезла для меня, тоже крайне необходимо, потому что я хожу в лохмотьях; я пытался купить здесь что-нибудь из нижнего белья, но все невероятно дорогое и некачественное. Когда я получу эти вещи, я напишу Хопи благодарственное письмо. Я забыл написать вам, что, кажется, на следующий день после моего прибытия в Ростов я встретил вашего офицера с подарками недалеко от штаба. Похоже, он настоял на своих планах и все-таки добрался до Ростова вопреки всему. Он начал с того, что дал мне какие-то неясные объяснения относительно того, зачем он приехал в Ростов, но я не стал углубляться в это, так как меня это мало интересовало, к тому же я спешил куда-то ехать.
       Я очень мало знаю о дивизии Гревса; похоже, что она почти завершила этап формирования и сейчас находится на фронте, по-видимому, в районе Тихорецкой. Гревс принял командование на следующий день после прибытия Врангеля. Я навестил его перед его отъездом и спросил, могу ли я рассчитывать на получение бригады, которую он мне предложил, потому что мне сделали другое предложение. Гревс очень просил меня не покидать его и обещал сообщить мне о состоянии дел, как только он прибудет на место. Я пока не получал от него никаких известий. Его жена, которая осталась здесь, думает, что он приедет через несколько дней. Здесь мне ужасно скучно. Я сижу без дела, если не считать двух дней, когда я был занят с англичанами, и командировки в Батайск (в 12 верстах от Ростова), куда Врангель отправил меня с докладом к Деникину, который пробыл там несколько часов. Я поехал туда как очень важная персона, мне выделили специальный локомотив с вагоном первого класса. Еще о том, что мне скучно: у меня здесь нет ни одного знакомого, а театры закрыты. Дни проходят за днями, пока я брожу по городу или сижу в своем гостиничном номере.
       Я особенно прошу вас не забывать об очень важной вещи: первое мая - это дата погашения кредита у Вострякова. Нужно обязательно поговорить с ним до этой даты, заплатить проценты, я думаю, 600 рублей, и попросить его продлить кредит еще на год. Ссуда была оформлена на мое имя, и если этот вопрос не будет урегулирован в установленные сроки, я окажусь в крайне неприятной ситуации. Узнайте у него; возможно, мне следует написать ему личное письмо с просьбой продлить выплату долга еще на год. Нужно быть очень дотошным и пунктуальным в денежных вопросах.
       Андрей Шувалов появился здесь в поисках подходящей должности для себя. Вчера вечером я встретил на улице варшавского Улана Притвица, он бежал из Одессы и сказал мне, что моя мама, Таня и Тока* остались в Одессе. Он сказал, что в последнее время здоровье моей матери несколько улучшилось.
       Гребенщиков** тоже прибыл сюда из Одессы, после множества невероятных страданий и путешествия в ужасных условиях на Принцевы острова и в Константинополь. Оттуда он отплыл в Новороссийск на французском судне, экипаж которого, по его словам, состоял из ярых большевиков, и путешествие было далеко не из приятных. Я совершенно не знаю, как долго пробуду в Ростове.
       Как хорошо, что снова можно пользоваться почтой. Не пропустите отправление Остен-Сакена в Ростов.

*Мама – Ольга Николаевна Миклашевская (ур. Тройницкая). Таня – сестра Ильи, Татьяна Михайловна Гагарина (ур. Миклашевская), Тока – ее муж, князь Анатолий Анатольевич Гагарин, сослуживец Ильи по Кавалергадскому полку.

** Гребенщиков Сергей Яковлевич, генерал-майор, командир Лейб-гвардии Драгунского полка; его теща и мать Ильи – родные сестры.

       Я пользуюсь этой возможностью, чтобы отправить вам письмо, надеясь, что оно дойдет до вас быстрее и надежнее, чем то, которое я отправил по почте.
       На всякий случай, я повторяю просьбу, которую высказал в предыдущем письме. Это касается долга перед Востряковым, срок погашения которого наступает 1 мая. Необходимо поговорить с Востряковым до наступления срока погашения, выплатить ему проценты, по-моему, 600 рублей, и попросить его продлить срок погашения еще на год. Это кредитное письмо было написано на мое имя, и если проценты не будут выплачены в установленный срок и не будет достигнуто соглашение о продлении срока погашения, я окажусь в очень неудобном положении человека, который не выполняет свои обязательства.
       В Ростове ничего не изменилось, и до сих пор для меня не было никаких известий от Гревса. Позавчера начальник штаба разбудил меня в полночь, чтобы передать приказ Врангеля о том, что я должен снова встретиться с англичанами в 8 часов утра следующего дня. На этот раз прибыли полковник Кис и капитан Вокер, и отныне они будут служить у Врангеля. Довольно много русских офицеров носят английскую форму. Пока это обмундирование распределяется только по боевым частям.
       Это письмо обещал передать вам некий Христофор Иванович Узунов, богатый человек, армянин. Я встречался с ним в Кисловодске и Баталпашинске. Здесь я познакомился с ним ближе. Он очень дружелюбен и по какой-то причине поддерживает со мной дружеские отношения, вероятно, из-за «высокого» положения, которое я занимаю; он даже пригласил меня к себе в отель на чай и угостил превосходной ветчиной и чаем с вареньем. Он также предложил помочь привезти сюда вещи из Кисловодска, так что, если вы еще не прислали мне вещи, которые привезла Хопи, может быть, вы могли бы воспользоваться его предложением.
       В последнее время ситуация на фронте значительно улучшилась. Мы фактически заняли Торговую и Луганск. Похоже, что дивизия Гревса сейчас находится в районе Торговой.
       Прошло уже две с половиной недели с тех пор, как мы расстались, и одному богу известно, когда мы встретимся снова.

      Вчера около 3 часов, я пришел домой c обеда, который устроил Врангель по случаю прибытия атамана Филимонова с Кубани, и нашел Гендрикова спящим в моей комнате. Он, конечно, проснулся, и мы стали говорить, он передал мне ваше письмо и первую партию нижнего белья, которое привезла Хопи. Нижнее белье великолепно и очень хорошо сидит, особенно рубашки и носки. Трусы довольно широки и больше подошли бы Гендрикову, но это не имеет значения. Я перешил пуговицы и уже ношу их так. О продаже их не может быть и речи. Нижнее белье такого качества здесь не найти ни за какие деньги. Рубашки, которые здесь продают, невероятно короткие, вероятно, для экономии материи, и они едва достигают низа живота, что очень неудобно. Я написал благодарственное письмо Хопи.
       Идя домой с ужина, я встретил Галла, который сказал, что принес письмо от вас с другой партией нижнего белья. Он обещал принести все это в течение часа, но его еще нет. Я жду его с нетерпением.
       Мне поручили устроить ужин для Филимонова, и все сочли, что он прошел с большим успехом. Я сам давно не ел такой еды, ни такой вкусной, ни такой изысканной. Меню на ужин было такое: много закусок, горячего и холодного, свежая икра и т. д. Осетрина а-ля «кардинал», дикая утка по-руански и торт-мороженое «пломбир». Конечно, все это стоит сумасшедших денег, но все это оплачивается из каких-то специальных фондов. Этим я занимаюсь здесь, в Ростове вместо того, чтобы вести войну. Надеюсь, я не останусь здесь надолго, чтобы играть роль эпикурейца. Мои планы на будущее изменились, я узнал, что дивизия Гревса очень мала и состоит из неподготовленных горцев, и отказался брать бригаду. И теперь у меня есть несравненно лучшее предложение; я получу бригаду регулярных кавалерийских частей, которая сейчас формируется из существующих отдельных эскадронов старых армейских полков. Эти эскадроны собраны усилиями лучших офицеров и представляют собой отличную боевую силу, полностью обученную и способную вас понять. Не то, что горцы, с которыми приходилось разговаривать через переводчика. Так что предстоящее назначение меня полностью устраивает.
       Я очень рад, что у вас есть немного денег, но боюсь, что при нынешних высоких ценах их хватит ненадолго. Несколько дней назад сюда прибыл Казем-бек и весьма неожиданно дал мне от Фурика две тысячи рублей. Кажется, Фурик отправил четыре тысячи, но, по словам Казем-бека, две тысячи были отправлены с кем-то другим и, видимо, потерялись. На данный момент я не трачу деньги и пришлю их вам, если вы в них нуждаетесь. Странно, как Хопи увлеклась покером. Ее безумная суетливость по поводу грязных собак и их вторжений в дом мне совсем не по душе. Хорошо, что все это происходит в мое отсутствие.

       Вчера я не отправил письмо, так как все еще ждал, что Галл принесет ваше письмо, а он принес его только вечером вместе с нижним бельем. В это время у меня гостил Гендриков, вернувшийся из Кисловодска, и я решил отправить письмо сегодня с ним. Я очень благодарен вам, моя дорогая, за письма и нижнее белье. Я только что получил еще одну партию, принесенную Остен-Сакеном. Вчера Гендриков весь светился от счастья, так как ему удалось оформить в Новочеркасске пятидесятитысячный заем. По этому случаю мы устроили с ним и Орловым небольшой праздник в моей гостинице и даже выпили шампанского.
       Вы меня спрашиваете, почему я не приеду в Кисловодск прежде, чем приму свою бригаду. Я не могу приехать сейчас по двум причинам. Во-первых, я еще исполняю обязанности «генерала по особым поручениям» и не могу попросить отпуск, потому что это было недавнее назначение; во-вторых, в Кисловодске мне теперь негде было бы жить. Я только что получил приказ приехать к Врангелю сегодня в 7 часов вечера, поскольку он вчера уехал на фронт и сегодня должен был вернуться. Видимо, произошла какая-то перемена, мне приказано ехать на Торговую улицу. Сейчас 4 часа, мне нужно спешить собираться.

       Я благополучно прибыл в Екатеринодар в 8 утра, даже без задержек. Мне также повезло с поиском жилья. Я пошел прямо в Кубанское собрание, где нашел Звегинцова, у которого оказалась достаточно большая комната и кровать, которую он мне дал. 16-го числа мы устроили застолье по случаю праздника улан, которое прошло очень оживленно. На него собралось семь человек. Все эти дни я ездил из одной штаб-квартиры в другую по своим делам и везде встречал множество знакомых. Я видел Дарью Татищеву, которая сказала, что уже писала вам.
       Пожалуйста, сообщите Хопи следующее: Звегинцев взял на себя обязанность отправлять в Батум письма, но не телеграммы. Он говорит, что теперь, ввиду войны с Грузией, между Екатеринодаром и Батумом больше нет телеграфной связи и что телеграммы теперь отправляются на кораблях, как и письма. Он думает, что из Батума можно послать телеграмму в Лондон. Поэтому я вложил телеграммы Хопи в письмо, которое написал Мурзе с просьбой послать телеграмму Абазе в Лондон. По мнению Звегинцова, уход англичан из Закавказья — вопрос решенный, фактически их заменяют итальянцы.
       О морском сообщении между Новороссийском и Батумом мне здесь ничего узнать не удалось. Я еще спрошу, когда буду в Новороссийске. Отличная клубника и вишня продаются повсюду. Я намерен этой ночью выехать в Новороссийск, если меня не задержит генерал Киселевский, которого я хочу посетить сегодня вечером. Он руководит новыми формированиями и, как мне сказали, сегодня предстоит решить важные вопросы, касающиеся моей бригады.
       Я встретил сегодня Андрея Петровича, и он сказал мне, что собирается через неделю поехать в Кисловодск.

       Я прибыл в Новороссийск два дня назад и жду, когда корабль отправится дальше. Вероятно, можно будет выехать завтра или, самое позднее, послезавтра. В Екатеринодаре я встретил Скарятина, и он с большой настойчивостью пригласил меня остановиться у него в Новороссийске, что я и сделал. Я поехал туда с вокзала и познакомился с его женой. Скарятины живут в небольшом домике вместе с Шиповыми, живут на удивление по-спартански в четырех комнатах без всякой мебели, сколотили себе кровати, табуретки и столы из досок. Шипов сам готовит ужин вместе с дочерью, госпожа Скарятина сама стирает белье. По всему этому можно судить, как вы еще живете по-буржуйски (ужасное слово) в Кисловодске. Мне дали номер на втором этаже, который очень напомнил мне Красное. Там почти все дома построены таким образом, что на втором этаже есть помещение мансардного типа. Единственной мебелью в этой комнате был мешок из соломы. Мыться приходилось у колодца в саду. В этом доме я провел всего одну ночь. На следующий день я переехал в номер Лачинова в гостинице «Метрополь», где меня поселили по-настоящему, по-европейски. Новороссийск - довольно симпатичный городок, очень оживленный, много знакомых. 21 числа совершенно случайно я оказался за городом, участвуя в пикнике, организованном Эллой Бенкендорф по случаю ее именин. Я и не подозревал, что местность вокруг Новороссийска настолько живописна: небольшие холмы и прекрасные дубовые рощи. Компания на пикнике была на удивление смешанной. Кроме организатора присутствовали Алексей Капнист с женой, Нарышкин (мой лицейский друг, брат Эллы) с женой и тещей, Пионтковская с мужем Торнау, некая полька, жившая в Кисловодске при большевиках и, судя по всему, дама несколько развязного поведения и Финиргут, помещик из Екатеринослава, с женой. Все были немного навеселе, но было интересно.
         Сегодня я купался в море и это было очень приятно, вода была довольно теплая, почти 17 градусов. После купания я ужинал в ресторане очень близко к пляжу с Капнистами и полькой с пикника. Оказывается, она жена офицера, находящегося на Керченском фронте, и зовут ее Мороз, если я не ошибаюсь.
       Пожалуйста, скажите Хопи, что между Новороссийском и Батумом нет регулярного судоходного сообщения. Корабли просто отходят, и о дне их отхода можно узнать только за три-четыре дня. А для этого нужно быть здесь. Кроме того, чтобы поехать в Батум, нужно разрешение.
       Не знаю, смогу ли я получить здесь английское оборудование. Скарятин мне сегодня сказал, что сделает для этого все возможное, но сейчас это не так-то просто организовать.
       Если будете продавать мои черкески, пожалуйста, не продавайте папаху, я могу носить ее зимой.

       Вчера утром я наконец добрался до Керчи.
       В Новороссийске около 17 часов я сел на борт небольшого грузового судна «Харлампий» в качестве обычного пассажира и просидел на палубе до следующего утра. Море было чудесное. Когда мы вышли из гавани, было абсолютно тихо, и плавание было очень приятным, но ночью поднялся сильный ветер, море взволновалось и наше маленькое судно швыряло во все стороны. Однако, к счастью, меня совсем не укачало. Еды на борту не было, и я, конечно, не взял ее с собой. Керчь – живописный город, весь в цветущих акациях. Морское побережье — это настоящее наслаждение, если мне когда-нибудь суждено прожить мирную жизнь, то больше всего мне бы хотелось жить с вами в прибрежном городке.
       К счастью, друзья из моего полка разбросаны по всем городам, через которые мне пришлось путешествовать, благодаря чему я мог найти повсюду приют: Звегинцов в Екатеринодаре, Лачинов в Новороссийске и, наконец, Татищев в Керчи. У него есть отличная комната в доме католического священника, где он меня поселил. Завтра я намерен продолжить движение на фронт, который находится примерно в 80 верстах западнее Керчи. Хотя Керчь составляет тыл армии, большевистские банды из ее ближайшего окружения до сих пор не ликвидированы. Вокруг Керчи расположены огромные каменоломни с бесчисленными подъездами и выездами, сообщающиеся с окрестными деревнями.
      В этих каменоломнях прячется и ведет себя с большой наглостью до 5000 большевиков. Они часто устраивали набеги на город, терроризируя население. Против них совершались экспедиции, но без особого эффекта. Наконец, в ночь перед моим приездом сюда большевики решили взять город и неожиданно тремя колоннами двинулись против него. Атака была настолько неожиданной, что им удалось прорваться в сам город, где они устроили страшную стрельбу и почти захватили штаб армии. Положение спас 2-й кавалерийский полк моей бригады, который изгнал большевиков, хотя и понес при этом большие потери. По этому случаю они ликвидировали и убили до 1000 большевиков.
       Оставшиеся большевики бежали в ближайшие каменоломни, где были окружены со всех сторон, и теперь считается, что этот вопрос будет окончательно решен в течение одного-двух дней.
       В состав моей бригады входят следующие полки: перегруппированный Кирасирский, перегруппированный Кавказский, Второй кавалерийский и временно Таманский Казачий. Бригада обозначена как «отдельная», а это значит, что я имею право на привилегии начальника подразделения.
       Очень грустно, что я так долго не получал от вас новостей. Попробуйте написать мне через почту по адресу: Керчь, штаб армейского корпуса, командиру отдельной кавалерийской бригады.
       Татищев просил меня передать вам привет.
       Вчера я встретил бывшего улана Олива, семья которого живет в Батуме, они служат в английской миссии. Олива говорит, что слухи о том, что англичане покинут Закавказье, — вздор, ничто не заставит их уйти, и что они сами запретили об этом говорить.

       Наконец-то 27 числа я добрался до места назначения, это железнодорожная станция Алибай, где временно разместится мой штаб в вагонах. Я получил участок фронта, который завтра возьму на себя. Я еще не принял на себя командование полками, так как был занят пока формированием штаба. Очень прискорбно, что пока я был еще в Екатеринодаре, вопрос о том, будет ли моя бригада отдельной или нет, остался нерешенным. Там мне было бы гораздо проще собрать штат, чем здесь. Я все еще надеюсь, что через несколько дней мне удастся все исправить. Сегодня днем я намерен пойти и осмотреть весь свой фронт вместе с временным начальником штаба. Меня сюда направили для замены некоторых частей 5-й стрелковой дивизии, отходящих на фронт на Дон. Несмотря на близость линии фронта и неуютную жизнь в вагонах, здесь живут со своими женами некоторые офицеры 5-й дивизии и ее начальник генерал Свастов.
       В моем последнем письме я дал вам не совсем правильный адрес. Письма следует адресовать так: Керчь, Железнодорожный полустанок Алибай, Штаб Отдельной кавалерийской бригады, мне. Судя по всему, вместе с армейским поездом сюда каждый день приезжает почтовый вагон, так что можно надеяться, что почта будет работать неплохо.
       Пишу вам, неловко сидя за маленьким столиком купе. Когда штаб 5-го отдела уйдет, можно будет договориться устроиться более комфортно.
       Скарятин обещал многое, но не выдал мне ни единого английского снаряжения. Я очень сожалею, что не остался хотя бы на день в Ростове, где мог бы получить все.
       В Алибае нет ничего, кроме железнодорожной платформы, окруженной засеянными полями, на которых ожидается очень хороший урожай. Азовское море находится всего в 4-5 верстах, но из-за холмистой местности его отсюда не видно.
       Что вы делаете, моя дорогая? Вы все еще заняты своим комитетом и игрой в покер? Какие у вас отношения с Хопи? Собирается ли она поехать в Батум? Дети здоровы? Я теперь думаю, что в следующий раз я увижу вас не скоро.

       Очень грустно, что до сих пор я не получил от вас новостей. Я здесь уже шесть дней. Знакомлюсь со своей бригадой и с местностью наших позиций, которые на правом фланге примыкают к Азовскому морю. Мы планируем двигаться дальше через несколько дней. Самое сложное — создать штаб из ничего, здесь, на наших позициях. Все, что у меня сейчас есть, временное, временный начальник штаба Шукевич, он вроде бы человек активный и разумный. Остальные члены штаба также были назначены мной временно, так как я набирал их из их полков. Барбос Звегинцов и Гога Шереметев — мои сослуживцы. Не имея ничего своего, мы временно кормимся у сотрудников телеграфной компании в здании железнодорожной станции, стоящей в открытом поле, так что мой поезд каждый день подвергается очень сильному ветру, характерному для местного климата. Пока мы стоим на одном месте, я живу как король в своем поезде.
       У меня есть маленькое служебное помещение, состоящее из одного купе, где я сплю, и небольшой гостиной, где я работаю. Когда мы начнем двигаться вперед, нам придется, по крайней мере вначале, сходить с поезда и ночевать в деревнях. Корабли английского флота стоят на Черном и Азовском морях у правого и левого флангов нашей позиции и приносят нам большую пользу. При необходимости их мощные орудия ведут огонь по позициям противника. Стоящие здесь части организовали бартерную торговлю с англичанами, они снабжают корабли яйцами, овцами, курятиной и т. д. и получают взамен сахар, шоколад, консервы и виски.
       Наше слабое место – медицина. В моей бригаде нет врача и нет медицинских частей, хочу написать Сергею Шереметеву, который, как я слышал, назначен начальником санитарной службы Добровольческой армии. Я попрошу его ускорить назначение врача в бригаду, а также организовать летную бригаду, которая бы особенно заботилась о моей бригаде.

       ЛЁГКОЕ САБЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ ЛЕВОЕ ПЛЕЧО. ЭВАКУИРУЮТ КЕРЧЬ. ПОЗЖЕ СООБЩУ КАКАЯ БОЛЬНИЦА. ЭЛИ

       САМОЧУВСТВИЕ ХОРОШЕЕ. ОЖИДАЮ В ОТЕЛЕ ОТПРАВКУ НОВОРОССИЙСК НА РЕНТГЕН. ЭЛИ

       Я благополучно добрался до Екатеринодара. Ночью в вагоне было невыносимо жарко и душно. Глупая Сашенька Шереметева села в поезд в Пятигорске. Она не знала, что надо обеспечиваться донскими деньгами, и взяла с собой только советские деньги; она не знала адреса своего мужа, штаб которого переехал с Красной на улицу Котляревскую, и не написала мужу, чтобы сообщить о своем приезде. Он оказался далеко от Екатеринодара, и в результате всего этого она сегодня возвращается в Пятигорск.
       Приказ о моем назначении начальником 2-й кавалерийской дивизии уже вышел, но пока без звания генерала. Похоже, дивизия формируется где-то под Александровском и будет отправлена куда-то на север. Мне придется поехать или в Лозовую, или в Харьков, куда именно пока не знаю.
       Вынужден остаться здесь на день или два, чтобы закончить все дела в разных штабах. Точный адрес дивизии я смогу вам сообщить только тогда, когда буду там. В Екатеринодаре ужасно жарко и душно. Обедал сегодня у Розена на городской площади вместе с Пушкиными (отцом и матерью Романа), которые любезно пригласили меня за свой столик, свободных столиков как обычно не было.
       К сожалению, мне не удалось увидеть Врангеля, уехавшего за два дня до моего приезда. Я видел только его жену, которая рассказала мне, что сейчас переезжает с детьми в какое-то казачье поселение под Армавиром, чтобы накопить немного денег.
       У Врангеля возникли разногласия с Деникиным, он обиделся и отказался предоставить кавалерийское соединение. Очень жаль, по слухам, это теперь будет делать бывший начальник штаба Врангеля генерал Юзефович, получивший кавалерийский корпус в составе моей дивизии и 1-й кавалерийской дивизии.

       Я уезжаю сегодня на день-два в Ростов, где должен увидеться с командиром моего корпуса генералом Юзефовичем. Я надеюсь, что он даст мне более точные сведения о том, где сосредоточена дивизия, поскольку сегодня или завтра она должна быть сосредоточена в Александровске. Наше первое предположение о том, что она расположится в районе Константинограда, исчезло по той простой причине, что город был взят большевиками. По всей вероятности, дивизия будет сосредоточена где-то восточнее, в районе Лозовой. Надеюсь, я узнаю обо всем этом в Ростове. Мой начальник штаба капитан Иордан скоро приедет на день-два в Кисловодск, заедет к вам и заберет письма. Если он забудет это сделать, спросите Таню Голицыну, которая будет знать адрес Иордана.
       Ваше письмо Всеволодскому я передал Наташе, так как в день моего приезда он ездил в Новороссийск. Я пошел к княгине Тумановой, но не застал ее дома. Она скоро поедет в Тифлис.
       Я заканчиваю письмо, так как пора собираться на вокзал.

       Позавчера я приехал в Ростов и посетил комкора Юзефовича и его начальника штаба. Наконец мне сообщили место сбора корпуса и моей дивизии. Сегодня еду в Люботин (под Харьковом), куда должна прийти дивизия.
       Прибыв в Ростов, я с большим трудом добился выделения мне жилья. Я получил номер в отеле «Астория». Однако он оказался не комнатой, а кошмаром: совершенно темный чулан с окном, выходящим в крытый внутренний дворик, невыносимо душный и вонючий. Я не мог спать всю ночь из-за клопов, которые нападали на меня. На следующий день Розен пошел переговорить с комендантом, и в результате я получил вполне приемлемую комнату в другом отеле, «Сан-Ремо», где я сегодня вполне мог спать сколько угодно. Необыкновенно здесь жарко, даже жарче, чем в Екатеринодаре.
       Довольствие офицерам подняли, и скоро она будет повышена на 100%. По словам моего начальника штаба, я буду получать около 5000 в месяц и часть этих денег смогу отправить вам.
       Вчера был у Багратиона в полевом госпитале Шкуро. Похоже, его рана серьезная. Пуля пробила грудь, легкое и вышибла часть кости левой руки. Он выглядит ужасно и очень похудел. Его рука замотана неподвижной повязкой, прикрепленной к потолку. Возможно, ему придется ампутировать левую руку из-за сильного гноя, но пока ему об этом не говорят. Его жена уехала в Кисловодск. Также вчера я обедал с Кутузовым, который еще не вполне оправился от тифа и выглядит неважно. Он не делает ничего для освобождения от военной службы и ходит в форме корнета. Я предложил организовать его включение в штаб моей дивизии, если ему не удастся поступить с Татищевым так, как он намеревался. Похоже, его план провалился, поскольку, по слухам, Татищев не получит назначения в Крым.
       Я постоянно думаю о вас... и мысль о том, что вы без денег и что я не могу вам помочь, заставляет меня страдать.
       Побывав летом в южных городах, можно оценить, какое прекрасное место Кисловодск для дачной жизни. Если бы вы были здесь, вы и дети полностью зачахли бы. Жизнь в Ростове дорожает с каждым днем, цены на все существенно выросли с момента моего последнего пребывания. Однозначно, Ростов – самое дорогое место на свете, хотя говорят, что в Харькове жизнь еще дороже.
       Младший улан Фермор, возвращающийся в Кисловодск, должен сегодня отвезти вам это письмо.

       Получить Ваше любезное письмо от 8 июля тотчас по приезде в Люботин меня очень обрадовало. Из Ростова в Харьков ходят прямые поезда, и едут они с невероятной скоростью, всего 16 часов. Давно я не путешествовал так быстро. Последний раз я был в Харькове лет 28-29 назад, еще мальчишкой, и, конечно, совершенно не узнал город, украсившийся за это время великолепными домами. Жизнь там чрезвычайно дорогая, но в магазинах полно товаров, которых нет в других занятых нами городах. Здесь можно найти промышленные изделия, посуду, изделия из стекла и многое другое. Сахара много, и в частной торговле он стоит 20 рублей за фунт. Ужин в гостинице стоит 50 рублей, буханка хлеба 15 рублей.
       Я прибыл в Люботин 13-го числа, мой штаб уже был здесь, но только вчера дивизия начала выгружаться и комплектоваться.
       Совсем недалеко от станции Люботин находится имение Святополк-Мирского, в доме которого мне отвели кабинет. Дом хозяевами брошен, поэтому был разграблен, но в нем еще сохранилась кое-какая мебель, библиотека с большим количеством французских и английских книг и видны следы былого благоденствия: чудесный парк, фонтаны, теплицы и т. д. Такой упадок в полуразрушенном имении производит печальное впечатление. Мы пробудем здесь не меньше недели. Юзефович пошел добиваться, чтобы нас оставили подольше в этом месте, чтобы успеть окончательно завершить формирование корпуса. Не знаю, насколько ему это удастся.
       О моем здоровье не беспокойтесь, я чувствую себя хорошо и совершенно забыл о ране, которая никак себя не проявляет. Приятно чувствовать, что я снова в России, вдали от казачества.
       Я попробую отправить это письмо по почте. Пожалуйста, запомните, в какой день оно дойдет до вас, и сообщите мне, чтобы узнать, можно ли положиться на почту.
       Коссиковский убеждает Розена вернуться в полк, где он может быть очень полезен, особенно в вопросах, касающихся офицеров. Кажется, Розен на это согласен, и это лучшее, что он может сделать, так как ему нет смысла оставаться без определенного занятия в штабе.
       Да... тяжело постоянно жить отдельно от вас и детей и не знать, когда все это закончится. Скоро пойдет шестой год такой жизни!
       Управились ли вы своими денежными делами? Хопи приехала? Как только у меня накопится немного денег, я постараюсь послать их вам.

       Сегодня мы двинемся... к новому месту сосредоточения в районе села Рублевки, что примерно в ста верстах к северо-западу от Харькова. Наше наступление, вероятно, начнется оттуда. Мы сейчас въезжаем в настоящую глушь, вдали от железных дорог, и наша переписка с вами, вероятно, прервется на длительный период.
       Вчера я рад был получить ваше письмо от 16 июля, которое мне привез Львов... Вы опять беспокоитесь о моем здоровье. Чувствую себя очень хорошо, рана никак не дает о себе знать. Два дня я немного болел, то ли насморк, то ли болел живот, но сейчас я полностью выздоровел.
       Отъезд Мурзы за границу, безусловно, дает пищу для множества пересудов.
       Я ездил в Харьков два дня подряд для встреч с командиром корпуса. Для этих поездок у меня есть свой вагон — старый и потертый вагон 3-го класса. Никаких знакомых в Харькове, кроме Алексея Капниста с женой и Гребенщикова, я не встретил.
       Надеюсь, Зверушка* выздоровела. Поцелуйте ее и Джорджи** от меня.
       Бедная моя... Мне очень жаль, что Хопи вынуждена остаться с вами на неопределенный срок. Пожалуйста, передайте ей мой сердечный привет. Однако пребывание Хопи в Кисловодске имеет и хорошие стороны и является для меня облегчением в том смысле, что она всегда найдет способ помочь вам в денежных вопросах и не даст умереть с голоду.

*Дочь Надя
** Сын Георгий

       Второй день нахожусь на хуторе Опошня, верстах в 40 севернее Полтавы. Завтра я отправлюсь дальше на запад. До сих пор у меня не было боевых столкновений с красными. На этом участке они ведут себя панически и быстро отступают при появлении наших передовых частей. В Опошне население сильно затерроризировано большевиками и боится проявлять свои чувства по поводу нашего приезда. Люди особенно напуганы тактикой провокаций, сопровождающихся расстрелами, устроенными небольшим большевистским отрядом, недавно появившимся здесь под видом члены Добровольческой армии в нашей форме с погонами. Местное население вначале не поверило, что мы добровольцы или деникинцы, как нас здесь называют. В день нашего приезда лил необычайно сильный дождь, сплошная вода, такая же, как у нас в Кисловодске. Сегодня погода довольно прохладная.
       Я конфисковал из имения Свялополк-Мирских несколько английских книг и теперь с удовольствием их читаю. Сейчас я читаю довольно остроумную книгу К. Бенсона «Альпинист».
       Помните, когда мы вместе ужинали в «Сером Медведе» в Екатеринодаре, я долго разговаривал с офицером, моим бывшим командиром взвода Кавалергардского полка? Его зовут Адеркас. Я встретил его снова, когда проезжал через Екатеринодар, и завербовал его к себе в ординарцы. Когда мы были в пути, он оказался незаменим тем, как организовал для меня места в поезде, а теперь с не меньшей энергией занимается организацией штабной кухни... На одной из остановок у нас на ужин даже было мороженое. В целом он очень преданный и полезный человек, и я очень рад, что взял его. Мой начальник штаба до сих пор не появлялся. Его назначение, вероятно, не увенчалось успехом. В главном штабе много бюрократизма.

       Я только что получил ваше письмо от 1 августа, принесенное мне конногвардейцем Шостаком, и недавно ваше письмо от 19 июля, принесенное Иорданом, который уже давно не мог догнать дивизию. Но я еще не получил те два письма, которые вы написали между, и именно поэтому ваше последнее письмо мне не совсем понятно. Когда Хопи уехала и куда? Неужели у вас хватило смелости, и решили расстаться с Ольгой? Я от всей души приветствую этот шаг и думаю, что уход Ольги очень хорошо повлияет на образование Георгия... Вы забыли, что я командую дивизией, а не полком, между мной и младшими офицерами, которых я почти никогда не вижу, слишком большая дистанция. Встретить их я могу только случайно, и вероятнее всего на поле боя, в ходе сражения.
       Два дня назад, после трёх недель непрерывного движения и после двух достаточно серьёзных боев, моя дивизия заняла Бахмач — очень важный железнодорожный узел и стратегический пункт. Все это время мы были далеки от железнодорожных путей, и по этой причине с нами было трудно связаться, так что даже штаб Юзефовича в Полтаве не получал от нас никаких известий три-четыре дня подряд. По той же причине продвижение моей дивизии в бюллетенях отмечалось с большим опозданием. Но теперь я, наконец, снова добрался до железнодорожной ветки, и связь станет легче.
       Наше первое серьезное столкновение с красными произошло в местности под названием Зеньков, которую они занимали одной пехотной дивизией, одной кавалерийской дивизией и 18 орудиями. Я проник к ним в глубокий тыл с 1-й бригадой и бросил один полк в фронтальную атаку, это вызвало в их рядах страшную панику. Они обратились в бегство, и многие из них были сбиты с ног и взяты в плен моими эскадронами. Пока 1-я бригада преследовала красных с севера, второй конный полк начал атаку с юго-востока и таким образом завершил их разгром. Всего моя дивизия уничтожила более 600 человек, взяла в плен около 100 человек, захватила 7 орудий, 22 пулемета и множество подвод с товарами. К счастью, потери моей дивизии в тот день были весьма незначительными.
       Следующее серьезное столкновение с красными произошло возле станции Венеславовка между Гадячем и Лохвицами. Здесь большевики выставили против меня 5 пехотных полков с кавалерией и артиллерией и согласно захваченному приказу должны были разгромить мою дивизию и дать ей отпор. Однако на деле все сложилось иначе: после довольно продолжительного боя, начавшегося около 10 часов утра и завершившегося после 15 часов, большевики были разбиты и бежали. Но, к сожалению, это сражение обошлось нам довольно дорого.
       Дивизия потеряла около 100 человек убитыми и ранеными и много лошадей. Среди убитых был отличный молодой кавалергард Львов, а Дризен был тяжело ранен в ногу. Остальных вы не знаете. Здесь распространились совершенно необоснованные слухи о моем ранении, и Иордан, шедший по нашим следам, начал искать меня в полевых госпиталях Гадяча. Я очень надеюсь, что эти слухи до вас не дошли.
       Около 9 часов вечера, в тот же самый день, когда я с двумя эскадронами подходил к селу, где намеревался остановиться на ночлег и где должна была собраться вся дивизия, мы столкнулись с отчаянным и плотным ружейным огнём, не причинившим нам никакого вреда. Это были остатки большевиков, которые бежали и которых нам вскоре удалось выгнать. Давно я не слышал такой энергичной винтовочной стрельбы. После этого я перебрался в местность под названием Глинск и в деревню Крапивная, что примерно в 30 верстах южнее Бахмача. В районе Крапивной некоторые части дивизии захватили огромный большевистский обоз численностью до 200 подвод с комиссарами и всевозможным снаряжением. Мы перебили часть гвардейцев, другие сбежали. От Крапивной мне пришлось в два этапа обойти Бахмач и занять станцию Чесноковка.
       Между станциями Дочь и Чесноковка я вступил в бой с двумя красными эшелонами, отступавшими со своим бронепоездом из Бахмача в Гомель. К сожалению, бронепоезд и эшелоны успели уйти за станцию Дочь, и мы не смогли их захватить. Тем не менее, мы захватили несколько вещей. В этом бою дивизия захватила 5 орудий, 21 пулемет и большой железнодорожный обоз с ценным имуществом: до 100 пишущих машинок, вагон с бельем и медикаментами, много сахара и многое другое. Сахара здесь вообще много. В тот же день я без боя занял Бахмач. После такого долгого перехода хорошо было постоять несколько дней на одном месте, чтобы помыться и привести себя в порядок. Не нарадуюсь своей дивизией: все полки работали отлично, с такими частями можно везде пройти. Одно меня беспокоит: это грабежи, которые практикуются почти во всех полках и которые очень трудно пресечь, несмотря на все меры, что я принимаю.
       Я вижу, что вместо письма я написал вам длинный военный отчет, но думаю, вам будет интересно узнать обо всем, что я сделал. Девичья фамилия жены Иордана не Драгомирова, а Гудим Лефкович.
       Вы, вероятно, уже знаете, что Смела в наших руках и что наши части находятся в 30 верстах от Киева. Я был бы очень рад, если бы вы переехали в Киев или в Одессу, потому что сейчас Кисловодск стал слишком отдаленным, и, кроме того, я понимаю, что вам скучно там оставаться, но о Киеве сейчас еще рано думать. Даже если он будет взят в ближайшее время, в чем я не сомневаюсь, придется подождать, пока фронт отойдет от него еще дальше. Не исключено, что моя дивизия скоро двинется в сторону Киева.
       Сегодня, после того как мы взяли Бахмача, сюда приехал Юзефович, он остался очень доволен работой дивизии, произвел осмотр и нашел ее в отличном состоянии.
       Надеюсь, Джордж выздоровел... скажи Нене*, что я благодарю ее за письмо и скоро напишу ей.
       В Бахмаче ко мне приехал слуга Дмитрия Граббе по фамилии Хрущев из их недавно освобожденного имения под Ромнами. Он узнал, что я командир дивизии, и пришел узнать информацию о Граббе и его адресе. Я дал ему твой адрес в Кисловодске. Он также попросил меня дать ему немного денег, которые он вам вернет. Я дал ему 500 рублей.

*Няня дочери Нади

       Появилась возможность послать письмо в Ростов и поэтому пишу вам несколько слов.
       Я все еще нахожусь в Бахмаче со штабом своей дивизии, но вынужден посылать небольшие отряды в разные стороны, чтобы захватить важные для нас места и поймать оставшиеся отдельные банды красных.
       Перегруппированный кирасирский полк двинулся сегодня на Нежин, чтобы овладеть им. Наша пехота идет по правому и левому берегу Днепра в сторону Киева и уже совсем близко от него.
       Вчера местные железнодорожники организовали вечер в пользу Добровольческой армии, на который я, конечно, получил почетный билет. Они поставили спектакль на украинском языке, за которым должны были последовать танцы. Я посетил два акта спектакля, которые были весьма неплохо поставлены для любителей, а затем вернулся домой.
       Мой штаб находится в большой школе, учительница которой выделила мне свою комнату, довольно чистую и с хорошей кроватью.
       В течение трехнедельного похода мы жили вполне спартански и ели очень мало: утром пили какой-то заменитель чая с молоком, а вечером, когда останавливались на привале, меню нашего ужина неизменно состояло из омлета с салом. Но теперь Адеркас старается изо всех сил и кормит нас обедом и ужином из трех блюд.
       Когда Юзефович был здесь, он послал телеграмму Деникину с просьбой произвести меня в генералы и удивился, что меня не произвели до сих пор, потому что, по его словам, это уже третья телеграмма, которую он посылает по поводу моего повышения.
       Человек, который едет в Ростов, ждет мое письмо.

       Прошло бесконечное время, когда я не получал от вас писем. Последнее письмо было от 1 августа. Ужасно грустно находиться так далеко от вас и быть совершенно лишенным почтовой связи.
       Если не ошибаюсь, я писал вам из Бахмача после того, как его взяла моя дивизия. С тех пор прошло много времени и многое изменилось. Дивизия моя растянулась более чем на сто верст. Одна часть ее осталась в Бахмаче, другая заняла Нежин и, наконец, один полк был направлен против Чернигова. Первый дивизион оказался в аналогичном положении. Красные, воспользовавшись нашим растянутым фронтом и, следовательно, нашей слабостью на такой широкой позиции, собрали значительные силы и начали наступление на Бахмач и Конотоп, которые они взяли. Похоже, они не пытаются продолжать движение дальше в сторону Ромн и Полтавы, чтобы повторить ошибку, допущенную ими под Харьковом. Меры по ликвидации этого разрыва уже приняты, и я уверен, что это закончится для красных таким же фиаско, как и их прорыв на Харьков. В настоящее время я стою со своей дивизией в непосредственной близости от Бахмача и ограничиваюсь удержанием этой позиции и веду разведывательную работу до получения новых директив. Мой штаб находится в селе Варваровка. Это остановка на железной дороге из Бахмача в Одессу, верстах в 14 от Бахмача.
       Есть ли у вас новости из Одессы?
       Жаль, что я теперь не свободен и не могу поехать туда, чтобы узнать, жива ли еще моя мать и в каком положении Таня и братья.
       Я не знаю, что я могу придумать, чтобы получать от вас какие-либо новости. Неужели между Кисловодском и дивизией нет связи? Вы получили 500 рублей, которые человек Граббе взял у меня в долг и которые он должен был передать вам в Кисловодск? Я мог бы выслать вам больше денег, но, к сожалению, для этого нет возможности.
       Как мне скучна эта цыганская жизнь!

       Вчера я был очень рад получить наконец ваше письмо от 29 августа. Промежуточных писем я не получил. Многое изменилось после 3 сентября. 6-го я снова занял Бахмач и преследовал красных за рекой Сейм. Первая дивизия заняла Конотоп. Таким образом, прорыв был исправлен. Далее мы намерены двигаться на Кролевец и дальше. В Киеве мы не были, там действовала пехота гвардии. О переезде в Киев пока не может быть и речи, город сильно пострадал от большевистской оккупации и цены там неописуемо высоки. Так, ужин из двух блюд в «Континентале» стоит 500 рублей. Я не имею ни малейшего представления о том, чем занимается Глеб Гагарин и где его местонахождение. Я очень тороплюсь, так как сейчас ожидаю прибытия командира корпуса.
       Операции идут блестяще на всем фронте. Можно надеяться, что все закончится раньше, чем ожидалось.

       Вчера я послал вам письмо... с Мевесом, но боюсь, что оно дойдет до вас не скоро, так как Мевес будет ехать через Киев, и поэтому я думаю, что вы получите это письмо раньше вчерашнего.
       О поездке в Киев пока нельзя и думать, во-первых, потому, что Киев сильно пострадал от большевистской оккупации и цены там невероятно высоки; а во-вторых, потому, что ситуация в Киеве еще не стабилизировалась, большевики оказывают давление со стороны Чернигова и находятся в нескольких верстах от Нежина, с запада угрожают галичане и партизаны Петлюры и вдобавок ко всему украинский вопрос до сих пор не решен, а украинская пропаганда и агитация еще больше усложняют дело. Таким образом, Киев подобен вулкану и совершенно не приспособлен для спокойной жизни. Не лучше ли вам было бы переехать в Крым? Говорят, жизнь там прекрасная, цены сравнительно невысокие, совершенно тихо, есть незанятые квартиры. Кавалергард Безобразов недавно вернулся оттуда, его жена живет в Ялте и с энтузиазмом относится к Крыму. Что касается Киева... о нем лучше не думать. Мы не скоро сможем переехать туда с уверенностью жить мирно.
       Сейчас у Нежина дела идут не слишком хорошо, там воюет пехота гвардии и находится под большим давлением со стороны красных. Мы послали им подкрепления, что задерживает наше собственное продвижение вперед и вынуждает нас оставаться на реке Сейме и в Бахмаче, которые нам всем очень надоели. Теперь, наконец, моя дивизия хорошо обеспечена медицинской помощью. У меня есть дивизионный врач, мобильная санитарная бригада на колесах во главе с госпожой Щетининой, санитарный поезд имени генерала Алексеева. Во главе его стоит милая и энергичная дама, госпожа Алексеева, жена улана, сын генерала Алексеева и, наконец, Алексеевский полевой госпиталь, который будет расположен в Ромнах.
       Обижается ли Граббе, что я не вызываю его в дивизию? Даже при всем моем желании я не могу найти для него подходящего занятия.

       Вчера сюда приезжал Звегинцов, чтобы уладить некоторые финансовые дела кавалергардов, а теперь он возвращается в резерв на поезде, который находятся в Ромодане и должен перебраться в Дубны. От него я узнал, что Розен, который тоже в резерве, вскоре едет к жене, которая, оказывается, тяжело больна в Кисловодске. Я использую эту возможность, чтобы отправить вам немного денег. Я дам Звегинцову 300 рублей, и он попросит Розена передать их вам. Это, конечно, не деньги, отобранные у большевиков, у меня таких денег нет, это часть моей зарплаты.
       Вчера я проехал отсюда 20 верст до Батурина, где красные вынудили наши части отойти. К 11 часам утра ситуация была восстановлена. Батурин находится в живописном месте на высоких берегах Сейма, и там стоят известные развалины Разумовского дворца.
       Вскоре нас должна сменить пехота в нашем секторе, и тогда мы снова двинемся вперед.

       Я в отчаянии. Я вообще не получаю от вас никаких писем и не знаю, чем вы занимаетесь и здоровы ли вы и дети. Ваше последнее письмо было от 29 августа, и с тех пор не было ни звука.
       Я наконец избавился от Бахмача, где мне было так скучно, форсировал Сейм у Батурина и теперь обречен на такое же пассивное стояние на Десне. Мне предстоит охранять огромный участок от впадения Сейма в Десну почти до Новгород-Северска.
       Здесь, после нескольких чудесных дней ранней осени, теперь началась настоящая осень, похолодало с проливными дождями, у нас непроходимая грязь и, вообще говоря, все очень мрачно и невесело, особенно если подумать, что таких еще много дней впереди, а после этого наступит зима со всеми «удовольствиями», которые она принесет.
       В августе один из моих комбригов, барон Притвиц, уехал в отпуск в Одессу, где увидел Таню, Току и моих братьев и привез мне от них письма. Здоровье моей матери очень плохое, и в любой момент нас может ожидать фатальная проблема. Она очень хотела бы меня видеть, и мне надо было бы поехать в Одессу, но сейчас я категорически не могу покинуть дивизию. Таня пишет, что собирается написать вам. Котя и Вадим хотели поехать в имение, чтобы попытаться собрать с крестьян деньги на аренду земли. Котя говорит, что у него есть для меня 30 000 рублей. Это еще одна причина, по которой мне необходимо поехать в Одессу, чтобы получить эти деньги и отправить их вам, но, к сожалению, сейчас это невозможно.
       Отсюда я не могу писать ни матери, ни братьям, потому что нет возможности отправлять письма. Возможно, вы могли бы написать им, воспользовавшись почтой. Вот их адрес: моя мама, Казарменный 4, Таня: дача Приют или Екатерининская 2, братья: улица Гоголя 19.
       Посылаю вам 5000 рублей с уланом Вуичем, он едет в Ростов и, может быть, в Кисловодск. Если он не поедет в Кисловодск, то отправит деньги почтой из Ростова.
       Очень больно осознавать, что моя мама умирает, и что я не могу к ней поехать. Закончатся ли когда-нибудь эти проклятые времена? Бывают моменты, когда я просто не могу продолжать такую жизнь!
       Нехорошо это писать. Нельзя сдаваться и унывать, хотя бывают моменты, когда просто не хочется жить.
       Вдобавок ко всему, я совершенно перестал получать от вас какие-либо письма, и не имею никакой надежды увидеть вас в ближайшее время.
       Обстоятельства немного изменились, и завтра я планирую начать наступление на север.

       Судьба забросила меня в город Глухов, где я живу в великолепном здании земского собрания, построенном Терещенко. Я узнал, что Глухов — родной город миллионера Терещенко, здесь находится его фамильный усыпальница, построенная им великолепная церковь, а также памятник, воздвигнутый в его честь городом, но ныне лежащий обезглавленный на земле. Глухов расположен глубоко в глубинке, но здесь все еще есть электрическое освещение и несколько интересных старых церквей.
       Моя дивизия теперь настолько рассредоточена, что у меня почти ничего не осталось. Один из полков ведет бой в районе Чернигова, другой на очень большом расстоянии охраняет броды по Десне. Кирасиры сегодня выступают в направлении Новгород-Северска, а я остаюсь в Глухове со своим штабом и четвертым полком. Более того, даже от этого полка осталось очень мало, потому что большая часть его была отведена для разведки и охраны. Очень грустно находиться в такой ситуации, потому что при столь широком рассредоточении сил я лишен возможности проводить сколько-нибудь значимые операции. Мы обнаружили, что Черниговская губерния — одна из самых худших по настроению населения. В ней действует невероятное количество банд, которые проделывают всякие гадости вроде поджога железнодорожных мостов, порчи телеграфных линий и т. д. Почти в каждой деревне одиноких солдат расстреливают вооруженные крестьяне. С этими бандами очень трудно бороться, потому что по мере приближения наших войск они рассеиваются и прячутся в лесах, которых здесь много. Это создает очень серьезную проблему.
       Вы жалуетесь, что редко получаете от меня письма, так что же мне сказать? Я пишу вам свое 13-е письмо, а получил от вас только восемь, да и то два последних, которые я получил два дня тому назад, очень старые, так как датируются серединой августа. Как досадно отсутствие связи по почте! Я пишу это письмо, потому что очень хочу поговорить с вами, но понятия не имею, когда смогу его послать. Надеюсь, вы получили все письма и деньги, которые я вам послал. Вам следует нумеровать свои письма, потому что тогда я смогу знать, дошли ли мои письма до вас или нет. Надежды на получение отпуска у меня очень мало. Согласно новым приказам, командиры дивизий могут уйти в отпуск только с разрешения командующего армией. Вопрос об отпуске я могу поставить не раньше середины ноября, когда вернется мой комбриг Данилов. Один из моих офицеров скоро поедет в Одессу. Я отправлю письма маме, с ним Тане и Коте, прошу Котю выслать вам мои деньги, если такие деньги есть. Будет очень печально, если Коте не удастся добраться до Беленького, потому что от этой поездки зависит наш запас денег. Есть ли у вас какая-либо информация о местонахождении ваших дядей и о том, что происходит в Смеле? Из ваших писем я не мог понять, чем занимается ваша мама и почему она едет с американцем!
       Шидловская, которая была здесь с нашим летным медицинским отрядом, уехала совершенно неожиданно, и я узнал позже, что она уехала в Кисловодск. Я очень злюсь на нее, потому что она мне об этом не сказала. Я не смог узнать, что произошло, и почему она так поспешно уехала.
       Попробуйте адресовать свои письма так: Добровольческая армия, штаб 5-го кавалерийского корпуса, мне. И отправить их по почте. Не знать, что вы делаете, и не иметь от вас вестей невыносимо.

       Я не могу упустить возможность, чтобы кто-то поехал в Кисловодск и не написать вам несколько слов, хотя мне не о чем писать и я могу только повторять одно и то же. Что мне очень грустно, потому что уже второй месяц я не получаю от вас вестей, что это меня расстраивает и что мне хотелось бы поскорее вас увидеть и обнять. Это мечта, которая не может быть осуществлена сейчас.
       Здесь сейчас наступила зима, морозно и падает снег. На санках уже можно кататься. Если, сверх всех ожиданий, у вас появится возможность отправить посылку из Кисловодска, пришлите мне, пожалуйста, мою папаху. Наверное, я смогу найти здесь полушубок. Вчера получил письмо от Коти из Екатеринослава, где он находился 18 дней в ожидании возможности поехать в Александровск, которая так и не появилась, и он возвращается в Одессу. Александровск по-прежнему оккупирован Махно. Он пишет, между прочим, что Беленькое теперь выставлено на продажу после смерти владельца Мазараки, и что оно до последнего времени не было разрушено, а разграблено лишь несколько дней назад.
       Это правда, что моя дивизия очень нуждается в снаряжении, нижнем белье, ботинках и прежде всего полушубках. Дамский комитет, конечно, не сможет удовлетворить эти потребности. Ко всему этому мне очень не повезло, я ожидал поставки английской техники, а она уже дошла до Полтавы, но тут Полтава была взята бандой большевиков и, по всей вероятности, техника была потеряна.
       Понимаете... Как я был прав, когда написал вам, что ни при каких обстоятельствах не следует мечтать о Киеве. Говорят, что во время временной оккупации большевиками там творились ужасы, и еще не скоро там можно будет жить спокойно.
       Мне самому очень скоро понадобится полушубок. Тот, который я вам оставил, находится в ужасном состоянии, но сейчас не время привередничать. Когда приеду в Кисловодск, можно будет его немного отремонтировать.
       Передайте привет Черткову.

       Все, что сейчас происходит, — сущий кошмар. Я совершенно не могу себе представить, чем закончится наше отступление, и как мы остановим красных. Я в ужасных условиях отступал от Глухова к Рыльску и Ромнам только с первой бригадой. Два других полка от меня уже давно отделились. После того, как мы оставили Ромны, прибыл Данилов и, так как нам двоим делать только одну бригаду было незачем, командир корпуса отправил меня вместе с моим штабом в Лозовую, там я должен собрать все свои резервные части и все, что еще находится в боевом состоянии, и отправить на фронт. После этого Юзефович обещал отправить меня в отпуск, но при нынешнем положении дел об этом, видимо, и думать нельзя. Приехал сегодня утром в Лозовую, все станции страшно забиты армейскими частями. Станция Лозовая — настоящий ад, вся она заполнена больными тифом мужчинами, которые умирают на месте, не получив никакой помощи.
       Сегодня именины Георгия. Поздравляю вас, моя дорогая, и передайте Джорджи, что папа поздравляет и целует его. Я отправил вам мое последнее письмо с Мейендорфом из Нижней Сыроватки под Ромнами и просил его перевести вам 3000 рублей. Еще раз поздравляю вас, моя дорогая и драгоценная, с недавним празднованием дня вашего рождения и именин. Я так надеялся быть с вами в эти дни…
       Сейчас я выписываюсь со своим штабом в Лозовой, где нас расквартируют в одной из окрестных деревень.
       Ужасно грустно переживать такие времена, особенно когда не видишь впереди ни единого просвета.

       Ужасно тяжело переживать все, что происходит вокруг меня, особенно после наших блестящих успехов в течение лета. Все рушится, как карточный домик. В некоторых местах наше отступление носит совершенно катастрофический характер. Я уже писал вам, что после прибытия сюда Данилов принял на себя командование единственной оставшейся у меня бригадой (гвардейской), а меня отправили в тыл со штабом дивизии, потому что от нас больше не было никакой пользы. Командир корпуса временно назначил меня начальником тыла корпуса, и сейчас я занят сосредоточением в одном месте всех резервных и железнодорожных частей корпуса, которые из-за нашего поспешного отступления оказались разобщенными и рассредоточенными на широком фронте. Часть поезда исчезла и была захвачена красными. Резервные части сейчас сосредотачиваются в районе Лозовой, откуда они будут перенаправлены в Павлоград, куда перееду и я. Я знаю, что Дворецкий должен доставить мне письмо от вас, но он до сих пор не добрался до меня и движется куда-то со своим эскадроном. Меня наконец-то произвели в генералы, но это повышение не приносит мне никакой радости в тяжелые времена, в которые мы живем. Я не могу себе представить, чем все это закончится. Я не вижу в будущем ничего утешительного. Вы, наверное, знаете, что Врангель заменил Май-Маевского и что Юзефович ушел; на его место пока никто не назначен, и корпус временно возглавляет генерал Чекатовский, командир первой дивизии. Я не знаю, удастся ли Врангелю что-нибудь сделать с немногими оставшимися деморализованными войсками. Имеются массы дезертиров, грабежи и бандитизм достигли ужасающих размеров. Очень больно осознавать свое бессилие, невозможность бороться с такими печальными событиями и быть лишь молчаливым свидетелем того безобразия, которое происходит вокруг тебя.
       Будьте здоровы, моя дорогая. Как бы мне хотелось бросить все и быть с вами, но это, увы, невозможно. Эту чашу необходимо испить до конца.

       «В конце 1919 года отец приехал в Кисловодск после развала Деникинской армии и был встречен Надей у дверей. Затем она рассказала ему, что у нее только что родился новый младший брат, и отец был крайне удивлен, потому что мать никогда не говорила ему, что беременна, думая, что это заставит его еще больше нервничать в эти опасные времена войны. Однако Надя сочла его удивление вполне естественным, ведь в ее мире девятилетней девочки именно так и должны были появляться на свет дети. На самом деле мои роды прошли совершенно безболезненно, и накануне вечером мама играла в бридж. К сожалению, она не помнила, выиграла она или проиграла в тот день.
       Однако у отца были еще более неотложные дела, и он сказал матери, что она должна как можно скорее покинуть Кисловодск. Для этого ей пришлось воспользоваться медленной и окольной железной дорогой, которая все еще связывала ее с Новороссийском на Черном море, откуда она могла отправиться в Константинополь. Сам он готовился воссоединиться с остатками Белой армии, отступавшими в Крым.
       Сообщение между Кисловодском и Новороссийском всегда было затруднено, но в это время, с приближением красных, линию пришлось оставить и последний поезд уже собирался покинуть Кисловодск. Все места уже были заняты, и не было никакой надежды попасть туда каким-либо другим способом.
       Отчаянно бродя по улицам Кисловодска в поисках решения, отец случайно встретил английского офицера, с которым у него были дружеские отношения, когда он общался с англичанами от имени Белой армии.
       Офицер отвечал за эвакуацию некоторого имущества, принадлежащего его правительству, и для этого он имел в своем распоряжении целый вагон этого поезда и мог предложить купе нашей семье. Таким образом, наш побег с фронта Кисловодска был не чем иным, как чудом.
       Письма матери отцу сообщают нам некоторые подробности нашей поездки. В письме от 14 января она сообщает, что мы доехали очень хорошо и по чистой случайности нашли две комнаты, где можно было остановиться.
       В письме от 16 января есть следующий фрагмент:

       «...Мы по-прежнему живем в тех же двух комнатах, которые получили в день приезда; конечно, здесь очень тесно и неудобно, но здесь все так живут, и очень повезло, что мы так поселились. В каждой комнате по одной кровати, поэтому мы с Домной спим на кровати; я сплю на кровати с Джорджем. Мы зарегистрировались на следующий британский корабль, но когда он прибудет, никто не знает, говорят, что это будет через неделю или через десять дней; надеемся, что нам удастся получить каюту. У Домны есть друг, англичанин в миссии, который обещал все организовать, кроме того, мы постараемся, чтобы Кис заинтересовался нами. Что касается Мити, то официального разрешения на выезд к нам пока не получено, но в частном порядке ему сказали, что его просьба будет удовлетворена, так что, думаю, ему не о чем беспокоиться. Я очень возмущена тем, что происходит в этом отношении - очень много людей, которые могли бы быть здесь полезны, но которые в панике бегут и которым всеми правдами и неправдами под предлогом болезни удается освободиться; это возмутительно и постыдно, и я понимаю, что англичане тоже негодуют...».

       Мать, должно быть, уехала из Новороссийска вскоре после того, как написала это письмо. Помню, как Надя рассказывала мне некоторые подробности той поездки. У матери не было денег, чтобы заплатить за билеты, и она со слезами на глазах умоляла тетю Домну одолжить ей необходимую сумму, что тетя Домна наконец и дала. Кораблю «Афон» пришлось остановиться в Варне (Болгария) для дезинфекции и медицинского осмотра пассажиров. Надя вспомнила, как некоторые болгарки грубо толкали их в душ, говоря «ходи, мадам, ходи», бедный вариант русского языка с болгарским акцентом, означающий «двигайтесь, мадам, двигайтесь».

       Пребывание в Константинополе и поездка в Париж описаны в следующем письме из Парижа от 17 марта:

       «...Домна и Митя остались в Константинополе. Когда я была там, я колебалась, что делать: оставаться в Константинополе было бесполезно и невозможно, ибо жизнь там стоила очень дорого; можно было бы остаться на Принцевых островах, но у меня не было ни малейшего желания туда ехать, так как я слышала, что там болело много детей, и условия были довольно плохими. Только поездка в Париж имела смысл, потому что там были все мои родственники и Фурик написал мне, чтобы сообщить, что у него там есть немного денег, которые мне дадут его братья. Хотя было очень грустно отдаляться все дальше от вас, я решила приехать сюда. Мы плыли на превосходном корабле, в превосходной каюте второго класса; у нас было три койки и четвертая для Марии Бобринской, вдовы Александра; она была очень мила и помогла мне, так что мы стали друзьями. Но мы долго плыли, потому что нам пришлось высадить французские войска в Африке, и тогда мы попали в ужасный шторм; даже моряки говорили нам, что в Средиземноморье редко бывают такие сильные шторма; все вещи летали туда-сюда по каюте, дети болели и их рвало, няня рыдала и была уверена, что мы вот-вот погибнем. Мари тоже была напугана и думала, что нам грозит большая опасность. Чтобы дождаться окончания шторма, мы пришвартовались на Сардинии и пробыли там 48 часов. В Марселе мы остановились в гостинице и только на следующий день поехали дальше; мы провели в поезде одну ночь, но это было очень неудобно, потому что у нас были только сидячие места; с трудом устроили так, чтобы дети могли лечь...».

       Наконец, из следующего письма мы узнаем о первых днях в Париже:

       «Я написала вам вчера... и рассказала о нашей поездке. В Париже было очень приятно увидеть всех своих родственников и друзей. Дядя Андрей и дядя Георгий сильно постарели. Ло и Владимир не изменились, очень добрые и очень милые, постоянно приходят ко мне, помогают, присматривают за детьми. Я ценю их. Эллен приехала сюда на несколько дней из Лондона, она похудела и выглядит несчастной; она разводится с Бутурлиным, потому что он терпеть не может мальчиков (сыновей от первого мужа Оболенского). Эллен как всегда бессвязна. В целом люди не меняются. Даруся здесь, всегда одна и та же. Софка такая же блестящая и элегантная, как всегда. Здесь меня ждало большое разочарование: Фурик писал мне в Константинополь, что я смогу получить здесь его деньги, но его братья говорят, что это была ошибка, и что у него здесь ничего нет. В Константинополе я продала мех Хопи, но этого хватило только на поездку, и я прибыла с очень небольшими суммами. Мне дали здесь кредит, и я буду получать 3000 франков в месяц, на такую сумму будет очень трудно прожить, но все же мне придется как-то прожить. Я написала Фурику в Неаполь, но боюсь, что он мне не поможет, потому что у него, кажется, очень мало денег на себя. Я не могу решить, где и как жить; я жду приезда Нико, его сейчас здесь нет; есть возможность жить у него под Парижем. Если нет, возможно, я сниму виллу в Фонтенбло. В целом это все еще очень неопределенно. Здесь, конечно, у меня много друзей, и многие из них живут в этом отеле. Я почти никогда не выхожу на улицу, потому что мне почти все время приходится быть с детьми. Няня по-прежнему еще более невыносима и безумна, чем когда-либо. Жду отправки ее обратно в Россию. Но сейчас это очень сложно. Несмотря на мою бедность, я хочу нанять для Нены английскую гувернантку, которая в то же время была бы отчасти похожа на Джорджа. Очень тяжело находиться в Париже при таких обстоятельствах и без денег. Я помню, как хорошо провела время здесь с вами, мой дорогой. Вечером мы все встречаемся у тети Ольги; они живут в этом же отеле. К счастью, дети здоровы. Павел такой чудесный ребенок, во время поездки он был таким тихим и спокойным, что все были поражены. Самым трудным был Джордж, который всех беспокоил; больно видеть, как няня его балует, но я ничего не могу с этим поделать, пока не появится возможность отправить ее обратно в Россию. Нена, конечно, милая и всегда мне помогает. Тока сейчас здесь, он приехал на несколько дней. Таня и ее маленькая девочка в Ницце...».

       Кажется, из Константинополя в Марсель мы ехали на одном и том же корабле, «Афоне», который затем стал собственностью Франции в соответствии с описанным выше соглашением Врангеля с французами.

       Отец, присоединившийся к армии Врангеля в Севастополе весной 1920 года, не участвовал ни в каких военных действиях в Крыму, поскольку у Врангеля было слишком мало войск, чтобы использовать всех имеющихся у него старших офицеров. В конце концов, в октябре того же года он был эвакуирован вместе с остатками армии Врангеля в Константинополь. Там ему пришлось подождать некоторое время, прежде чем он смог получить документы, необходимые для иммиграции во Францию, и, наконец, в начале 1921 года он присоединился к своей семье в Болье недалеко от Ниццы».